Ты вся, точно роза, красива.
Резвей ты весенних зарниц!
Укрылися глазки игриво
Под тенью роскошных ресниц.
Румянцем подернуты щечки
И губки, как сон, хороши...
Свежей вся весенней ты почки,
В тебе я не чаю души!
Приди же, моя дорогая,
В мой угол радушный, любя,
И жгучею страстью пылая,
Я встречу любовно тебя.
Приди, обожги поцелуем,
Лобзаньем своим оживи,
И лаской твоею волнуем,
Огонь загорится в крови.
Приди же: я жду свою милку,
Я жду своего мотылька –
Не даром купил я бутылку
Шустовского ей коньяка.
10 ноября (28 октября) 1911 года
Чудотворец.
(Из области «исторических» анекдотов).
Однажды во время представления оперы «Роберт и Бертрам» артист Ленский, блуждая за кулисами перед началом третьего действия, нападает на влюбленную парочку, которая вела переговоры в необыкновенной позе. Она (балетная танцовщица), изображавшая тень, лежала в гробу, а он (особа, имевшая близкое отношение к театру) стоял перед ее гробом и вел с нею оживленную беседу. Нужно заметить, что близость «особы» к танцовщице уже очень рельефно обозначалась ее полнотой, несколько нарушавшей иллюзию…
Завидя их, Дмитрий Тимофеевич подходит к директору и шутя (он только что изрядно угостился с кем-то в буфете Шустовским коньяком) говорит:
— Чудотворец вы, ваше превосходительство!
— Каким образом?
— A таким, - ответил Ленский, указывая на танцовщицу, - и сущим во гробех живот даровав.
17 (04) ноября 1911 года
***
«Я вас люблю, — она сказала:—
Но быть я вашей не хочу,
Вы пьете много...» — «Все пропало»,—
Подумал я и вот лечу
Домой стреляться иль травиться,
Но надо ж было так случиться,—
Был на моем пути трактир
Под фирмою «Веселый мир».
Пройти не мог я равнодушно:
Здесь всех встречают так радушно.
Хватил я с горя натощак
(Я пью лишь Шустовский коньяк).
И тотчас ум мой прояснился,
И вновь я к милой устремился.
Вот видите ль... какое дело:—
Сказал я робко и несмело
К казенке интерес иссяк,
Я пью лишь Шустовский коньяк».
Румянец щек... Блеснули глазки...
И шопот с полной страстной лаской
«Противный, что же вы молчали?»
Ура! Вчера нас повенчали.
25 (12) ноября 1911 года
Qui pro quo.
- У-у... м-милашка!..
-Барин! что вы?.. Что с вами?
- А что-же?.. Разве... нет?
- Да я не про то... Уж Бог с вами!,, А только в непривычку мне... уж где мне с моей личностью...
- Ну, ну... личность... Что мне личность?.. Ты, я вижу, не знаешь, что я сегодня после обеда выпил шустовского коньяку!..
19 (06) декабря 1911 года
Словесность.
- Противная грамматика!.. Папа, что такое эпитет?
- Гм... Эпитет?.. Это, видишь ли, такое... непроизвольное определение... прилагательное... Да вот, лучше на примере... Положим, говорю тебе: коньяк Шустова... что тебе сейчас же приходит в голову?
- Чудесный!
- Ну вот, это и есть, дружок, самый правильный эпитет.
20 (07) декабря 1911 года
Его тайна
Я своего пріятеля
Пыталъ не разъ, а сто:
«Скажи, ради Создателя,
Съ тобой случилось что?
Какой-то поразительный
Съ тобой переворотъ,
Фактъ, прямо изумительный:
Ты сталь совсѣмъ не тоть!
Гдѣ прежнее уныніе?
Гдѣ твой печальный взглядъ?
'И веселъ ты, и синіе
Глаза огнемъ горятъ!
Что это? Грежу, что ли, я?
Свѣтло твое чело,
Исчезла меланхолія: :
Всю, какъ рукой сняло!
Теперь пессимистически
Ты не настроенъ, нѣтъ:
Глядишь оптимистически
Опять на Божій свѣтъ.
Озлобленный, язвительно
Ты не ругаешь всѣхъ,
И снова заразительно
Звучитъ твой бодрый смѣхъ
Кто къ перемѣнѣ благостной
Вернулъ тебя опять?
Ты снова ходишь, радостный.
Готовый всѣхъ обнять.
Нѣтъ мѣста ужъ сомнѣнію,
Ты исцѣленъ совсѣмъ...
Какому же ты генію
Обязанъ этимъ всѣмъ?
Картиной чрезвычайною
Смущенъ я... Ты — герой!
Ты обладаешь тайною,
Открой ее, открой!» >
И, видъ принявъ таинственный.
Онъ прошепталъ мнѣ такъ:
«Влюбленъ! Люблю... Единственный
Шустовский я коньякъ!..»
03 января (21 декабря) 1912 года
.
ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА
За синим морем где-то
Есть дивная страна...
Полгода там все лето,
Полгода—все весна.
Там у людей нет злобы,
Народ богат, здоров.
Неведомы микробы,
Совсем нет докторов.
Там умирают поздно:
Живут лет до трехсот,
Никто друг с другом грозно
Войны там не ведет.
Нет в той стране обмана,
Там правда дорога,
Там реки из сметаны,
Кисельны берега.
Полна начал идейных
Литература там.
И жены „сцен семейных"
Не делают мужьям.
Мужья не покидают
Домашний свой очаг,
И лишь его считают
Источником всех благ.
И благородны чувства
Там к женской красоте.
Науки и искусства
На должной высоте.
Каких-каких растений,
Каких плодов там нет!
Там нет землетрясений,
Других стихийных бед.
Равны все без изъятья.
Есть „партия" одна:
Зовется „люди-братья"
Спокон веков она.
Там счастье бесконечно
Всем светит, как маяк,
И люди там беспечно
Пьют шустовский коньяк!..
18 (05) января 1912 года
Между супругами.
Она. Ты что это прячешь за спиной, а?..
Он. Да я... право же ничего... это...
Она. Письмо?.. От кого?.. От нее опять? Знаю! Меня не проведешь больше... Сию же минуту давай сюда!.. слышишь?..
Он. (С отчаянием). Да ведь это не письмо! Клянусь тебе! Это только... просто... Ну понимаешь... ах!..
Она. Коньяк Шустова!.. (взволновано, примирительным тоном). Ну прости!.. Петечка... милый... огурчик... Глаша, рюмки!.. да ну же, скорее поворачивайся!.. Ах, ты мой миленький... пузанчик... Что, ведь, придумал!.. Вот спасибочки тебе... Мм... м... м...
Он. Мм...м. м. (в сторону). Господи! Единственный раз хотел распить наедине... всю... Не удалось! Вот чутье-то...
24 (11) января 1912 года
На волосок от участка.
- Дворник... Эй! Послушай, любезный... как тут проехать к Шустову... Ну ты, может быть, знаешь, - у него коньяк, а?
- А вы это откентелева сами-то будете?..
- Я... да что же ты так на меня уставился?.. Я издалека приезжий...
- Чудно штой-то мне, барин, спервоначалу-то показалось... что вы Шустова спрашиваете, Бог с вами... Ну да ежели вы издалече, оно может статься... А я што подумал,- быдто вы ради шутки, значит... Шустова!.. Кто-ж его у нас не знает...
09 февраля (27 января) 1912 года
Современныя дѣти.
Въ салонѣ, средь людей степенныхъ
Переходя порою въ споръ,—
Зашелъ о дѣтяхъ современныхъ
Весьма серьезный разговоръ.
Тутъ были: двѣ почтенныхъ дамы,-
Профессоръ, докторъ, адвокатъ,
Извѣстный авторъ сильной драмы,
Актриса и актрисинъ братъ.
И вотъ одна сказала дама:
«Не смѣйте спорить, господа!
Вѣдь въ наше время дѣти прямо
Родятся геніями, да!
Вотъ у моей сейчасъ кузины
Сынишкѣ нѣтъ еще трехъ лѣть:
Играетъ онъ на піанино,
Слагаетъ рифмы, какъ поэтъ!»
Сказалъ профессоръ: На недѣлѣ
Я видѣлъ дѣвочку двухъ лѣгь:
Когда ей платьице надѣли,
Она кричала: «Дай корсетъ!»
«Ну, это что! Я лучше видѣлъ!»
Сказалъ съ улыбкой адвокаты
«На-дняхъ племянничка обидѣлъ
Словами собственный мой брать.
Ему до года не хватаетъ,
Ей Богу, нѣсколькихъ недѣль,
И вдруть клопъ этотъ вызываетъ
Папашу грозно на дуэль!»...
Тутъ драматургъ сказал: «Бывает!
Ребенка знаю, господа:
Задачи сложные рѣшаетъ
Онъ безо всякаго труда,
Онъ также пишетъ фельетоны,
Владѣя - бойкостью пера
И знаетъ; физики законы.
А лет ему... да полтора!» -
А врачъ сказалъ: «На той недѣлѣ
Пришлось мне при родах быть.
Родился мальчикъ. Уж хотели
Его къ мамашѣ положить,
Но грудь молочную почуя,
Младенец вдругъ всѣмъ крикнулъ такъ:
«Нет, молочка пить не хочу я:
У вас есть Шустовский коньяк?»...
11 февраля (29 января) 1912 года
АМБИЦIЯ.
-Эй, ты! Ротозѣй!.. Чего сталъ! Не видишь - люди идутъ... Посторонись-ко!..
- А того и сталъ... Самъ чаво прешь! Мы тоже не какiе-нибудь... Эвося, на! читай: Шусто-ва... Коньяк Шустова несемъ! Для собственного взаимопотребленiя, значить... А ты - что? Какая такая личность будешь?..
Современный Хлестаков.
ВЛАДИКАВКАЗ, 28-I. В прошлом году в Владикавказе приехал изящный молодой человек, явившийся в местной администрации и заявил, что он чиновник особых поручений, присланный для ревизии. Молодому человеку дали для охраны отряд стражников и он приступил к объезду сел и деревень, производя ревизию местных учреждений, всюду находил беспорядки, но, по получении мзды, быстро соглашался протоколов не составлять. Вскоре выяснилось, что ревизор оказался самозванцем-авантюристом. Сегодня его судили и приговорили к 8 месяцам тюрьмы. («Р.С.»).
17 (04) февраля 1912 года
Шансонетка
Юностью воспѣтый
Нашъ каскадный міръ,
Танцы и куплеты—
Это мой кумир
Думай, кто какъ знаетъ,
Я скажу одно:
Пусть себѣ болтаютъ
Мнѣ вѣдь все равно!
Если, кто немножко
Гордъ не по уму,
Передъ тѣмъ я ножку
Выше подниму...
Франтику съ картинки
Любо будетъ мнѣ
Кончикомъ ботинки
Съ носа сбить пенснэ!
Юныхъ мы не любимъ,
Любимъ пожилыхъ,
Ихъ то мы голубимъ —
Старенькихъ, сѣдыхъ
Вотъ ужъ мнѣ моргаетъ
Милый старичокъ,
Пить, знать, приглашаетъ
Шустовъ коньячокъ!
.
23 (10) февраля 1912 года
.
Письмо знатнаго иностранца.
Мнѣ про Россію говорили
Что это — дикая страна,
И что отъ насъ въ прогрессѣ силѣ
Отстала очень ужъ она.
Что наши русскіе сосѣди
Культурѣ дали всей отпоръ;
Что тамъ по улицамъ... медвѣди
Свободно ходятъ до сихъ поръ!
Въ Ролсію ѣхалъ я со страхомъ,
Я думалъ, встрѣчу дикарей;
И я тогда единымъ махомь
Рѣшилъ назадъ удрать скорѣй.
Въ Россію прибылъ я, — и что же?
Наврали мнѣ ея враги!
Здѣсь на Европу все похоже;
Культуры здѣсь вездѣ шаги
Прогрессъ здѣсь признанъ, онъ здѣсь въ модѣ,
Культуры здѣсь широкъ размахъ...
Медвѣди здѣсь не на свободѣ:
Въ зоологическихъ садахъ.
Какіе памятники, зданья!
Литература и печать...
Цвѣтутъ науки здѣсъ и знанья
Спѣшітъ искусство процвѣтать.
У русскихъ — славный темпераментъ,
Ихъ добродушье это — кладъ!..
У нихъ теперь ужъ есть парламенту,
И депутатовъ длинный рядъ.
У нихъ машинка есть такая,
Она, зовется «самоваръ»:
Кипитъ, бурлить, распространяя
Вокругъ себя тепло и паръ.
Меня здѣсь мило такъ встрѣчали:
Вражды здѣсь къ иностранцамъ нѣтъ,
И въ честь меня въ Москвѣ давали С рѣчами, съ тостами банкетъ...
Я на банкетѣ идеальный
Пилъ (не могу забыть никакъ!)
Напитокъ ихъ нацiональный,
Зовется: Шустовскiй коньякъ.
Я люблю мою Надину,
Равной ей на свѣтѣ нѣтъ!
Я, читатель, не премину
Вам поднесть ея портретъ:
Мракъ въ очахъ ея бездонный,
Весела, всегда поетъ...
Для здоровья – благовонный
Коньячокъ Шустова пьетъ.
Павой гордой выступаетъ
Бѣлой лебедью плывет,
Приголубитъ, приласкаетъ,
А потом... и обберет!..
Устойчивая нравственность.
- Правда, папа, невоздержанiе, - это самое худшее, что только есть на свѣтѣ? Вотъ и у Крылова тоже...
- Совершенная правда, мой милый. Потому-то я и отказываюсь отъ употребленiя всякихъ спиртныхъ напитковъ, за исключенiемъ рюмочки шустовскаго коньяка перед обѣдомъ...
06 марта (22 февраля) 1912 года
Моя паpтiя.
Вездѣ есть партіи въ нашъ вѣкъ,
Такой порывъ стихійный!
Одинъ «ка-де», другой — «эс-декъ»,
А третій—- беспартийный.
У каждой партіи — свои
И взгляды, и задачи,
Толкуетъ каждая свои желанія иначе.
А я? Стою я въ сторонѣ
Отъ партій современныхъ,
И чужды ихъ программы мнѣ,
Средь дѣлъ обыкновенныхъ,
Я не «ка-де» и не «эс-декъ»,
Что мнѣ они? Богъ съ ними !
Я — очень мирный человѣкъ,
Съ задачами своими,
Я никогда не говорилъ
О «перестройке жизни»,
Служить всегда, по мѣрѣ силъ,
Стараюсь я отчизнѣ,
Благонамѣренный веду
Я образъ жизни, смирный,
Привыкъ я къ честному труду,
Я — обыватель мирный!
Живу съ дѣтишками, съ женой,
Не жалуясь, не ноя.
Но, — каюсь,- къ «партіи» одной
Принадлежу давно я !
И эта партія, друзья,
Одна изъ самыхъ милыхъ.
Ее въ стихахъ воспѣлъ бы я,
Да только вотъ не въ силахъ,
Тотъ, кто въ ней членомъ состоитъ
Всегда и всѣмъ доволенъ,
Имѣетъ сонъ и аппетитъ,
И никогда не боленъ
Спокойна въ ней моя душа,
Я счастливъ, право, слово,
Я – убежденнѣйший «К. Ш.»
Я пью коньякъ Шустова!..
08 марта (24 февраля) 1912 года
Милое сердцу.
(Между супругами).
- На какой же журналъ подпишемся мы въ этомъ году?
- Да вотъ, я думаю, что не на «Колоколъ» ли...
- Почему же именно на «Колоколъ»? Есть много другихъ хорошихъ журналовъ, съ премиями...
- Премiи... Хорошо, если ихъ еще получишь, какъ обещаютъ!.. А этотъ *журналъ почему-то заранѣе мнѣ симпатиченъ. Уже одно названiе его – Колоколъ мнѣ что-то напоминаетъ...
-Ужъ не доброе старое время?
- Доброе? Да, именно, - что-то доброе!.. Только не время, а... постой! Точно! – Коньякъ Шустова!
Рисунок из «Всеобщего русского календаря на 1910 год».
Въ голубомъ эфира полѣ Блещетъ мѣсяцъ золотой. Старый дожъ плыветъ в гондолѣ С догарессой молодой. Догаресса молодая
К дожу нежно припадая,
Даря ласки старику,
Страстью пылкою сгораетъ, Отъ него же ожидает Лишь Шустова коньяку. П.У.Пушкинъ.
13 марта (29 февраля) 1912 года
На льдинѣ
Въ море громадная льдина
Трехъ унесла рыбаковъ...
Всѣхъ охватила кручина:
Моря законъ такъ суровъ!
Въ бѣдномъ рыбачьемъ поселкѣ
Грянула скорбная вѣсть...
Мрачные вспыхнули толки,
Слезь и проклятій не счесть;
Плакали жены и дѣти,
Чуя смертельный испугъ,
Въ море закидывать сѣти,
Страшно всѣмъ сдѣлалось вдругъ.
Ждалъ кто подобной невзгоды?
Надо несчастныхъ спасать!
Въ море ушли пароходы
Льдину съ людьми догонять.
Долго гнались они... Тщетно!
Льдина исчезла съ людьми,-
Льдины нигдѣ незамѣтно,
Господи, духъ ихъ прійми!
Льдина ихъ, знать, потопила,
Смыла морская волна,
Знать, ледяная могила
Имъ на роду суждена !
Съ грустною вѣстью вернулись
Тѣ пароходы назадѣ...
Скорбные дни потянулись,
Слезъ и отчаянья адъ...
Жены рыдали и дѣти,
Мукъ безконечныхъ полны...
Вдругъ прилетѣла въ дни эти
Вѣсть: рыбаки спасены!
Высохли слёзы печали,
И черезъ нисколько дней
Съ крикомъ восторга встречали?
Чудомъ спасенныхъ людей.
Обречены ужъ судьбою,
Въ морѣ спаслись они какъ?
У одного быль съ собою,
Въ фляжкѣ Щустовскій коньякъ!
И вот по этой причинѣ
Славно все кончилось такъ,
Всѣ удержались на лъдинѣ:
Смѣлость влилъ въ души коньякъ!
Храбро три дня продержались —
Трусить коньякъ не давалъ,
И парохода дождались:
Онъ их со льдины и снялъ.
Слушали всѣ со слезами
Этотъ правдивый разсказъ,
Радость владѣла сердцами,
И охватит, всѣхъ экстазъ...
Среди восторга и пѣнья
Всѣ порѣшили тутъ такъ:
«Пить всѣмъ намъ, въ память спасенья,
Только Шустовскій коньякъ!..»
05 апреля (23 марта) 1912 года
Цѣнитель искусства.
Былъ съ пріятелемъ въ театрѣ
Какъ - то я на -дняхъ.
Мы сидѣли на хорошихъ,
Дорогихь мѣстахъ.
Быль спектакль преинтересный,
Я ужъ зналъ о томъ:
Шла комедія въ трехъ актахъ
Водевиль потомъ.
Ну, a послѣ водевиля
Шелъ дивертисментъ.
Было много подношеній,
И цвѣтовъ, и лентъ,-
И, какъ принято повсюду,-
Какъ кончался акть,—
На минуть пятнадцать этакь
Наступалъ антракть.
И какъ только опускался
Занавѣсъ, — сейчасъ
Moй пріятель моментально
Исчезалъ изъ глазъ.
Послѣ каждаго антракта
Возвращался онъ
Жизнерадостней настроенъ,-
Чѣмъ-то возбужденъ.
Послѣ каждаго антракта
Замѣчался въ немъ
Все растущій, небывалый
Радостный подъемъ.
«Что съ нимъ?—думалъ я невольно
Что съ нимъ? Отчего
Восторгается спектаклем
Больше моего?»
По дорогѣ изъ театра
Я его спросилъ :
«Больше всѣхъ въ театрѣ нынче»
Кто тебя плѣнилъ?»
И отвѣтилъ мнѣ пріятель,—
Этакій чудакъ !—
«Лучше всѣхъ тамъ былъ... въ буфетѣ
Шустовскій коньякъ!»
Послѣ этого отвѣта
Стало ясно мнѣ,
Что пріятель мой въ искусствѣ
Знаеть толкъ вполнѣ...
14 (01) апреля 1912 года
Война
(Изъ дневника одного мужа).
За военными дѣлами
Я, представьте, не слѣжу,
И въ отдѣлъ военный даже
Я въ газетахъ не гляжу.
Пусть державы тамъ дерутся,
Наше дѣло — сторона !
У меня своя есть дома
Постоянная война !
Двѣ воюющія страны —
Я съ супругою своей,
И у насъ бывають «стычки»
Грандіозныя, ей – ей!
Между нами лѣтъ ужъ десять
Катавасія идеть,
То я шлю ей «ультиматумъ»,
То она такой мнѣ шлетъ!
Каждый тутъ «мобилизуетъ»
Всѣхъ наличныхъ силъ запасъ....
Хоть порою «перемирье»
И случается у насъ!
И изъ насъ стремится каждый
Свой престижъ «отвоевать».
Перервавъ «войну» на время,
Начинаемъ мы опять.
Часто, дѣлая «развѣдку»,
«Анексирую» тайкомъ,
Подобравъ ключи, бутылку
Я съ Шустовскимъ коньякомъ.
«Непріятель» же стремится
У меня ее отнять.
И въ квартирѣ «перестрѣлка» начинаетъ грохотать!
Въ кабинетъ я «отступаю»:
«Крѣпость», значить, тамъ моя,
Иногда «парламентера», —
Тещу злую, — вижу я.
Такт, съ женою продолжаю
Десять лѣтъ я «воевать»,
И никакъ «условья мира»
Мы не можемъ подписать!
05 мая (22 апреля) 1912 года
„От нервов“.
Нашъ вѣкъ сталъ «нервнымъ» называться,-
Такъ всѣ и пишутъ: «нервный вѣкъ».
Съ системой нервной управляться
Совсѣмъ не можетъ человѣкъ.
Всѣ нервны, взглянешь ли куда ты:
И пожилые, и юнцы,
Мужчины,- дамы, адвокаты,
Врачи, и дѣти, и купцы.
Бываетъ, что не спите ночь вы,
А утромъ встанете больнымъ,
Причины: вялость «нервной почвы»,
И современный нашъ режимъ!»
Зетъ не подрался чуть съ женоюг
Иксъ «демонстрировалъ» скандалъ,
И что же? «Нервы» тутъ виною.
Благодарю — не ожидал!
Слѣдимъ зa нервами мы строго,
Мы «распустить» ихъ не хотимъ,
«Отъ нервовъ» лѣчимся мы много
То этимъ средствомъ, то другимъ.
Онѣ — различнѣйшаго сорта,
И мы навстрѣчу им идемъ.
То воздух шумного курорта,
Душъ, «валерьянка», воды, бромъ.
Конечно, это все—не ново.
Порой бываетъ и успѣхъ.
Но... рюмка коньяку Шустова —
Вотъ средство лучшее изъ всѣхъ!
Коли разстроеннымъ вы нервамъ
Хотите пользу принести, —
Коньякъ Шустова долженъ первымъ
Быть на лѣченiи пути.
Дешевле онъ курорта стоитъ,
И онъ притомъ доступенъ всѣмъ,
Онъ быстро нервы успокоитъ
И вы поправитесь совсѣмъ.
Не къ одному бы тутъ примеру
Я бъ могъ прибѣгнуть безъ труда:
Кто пьетъ коньякъ Шустовский въ мѣру, -
Не будетъ «нервнымъ» никогда.
08 мая (25 апреля) 1912 года
До и послѣ.
Пусть, друзья, безъ удивленья
Всякъ изъ васъ узнаеть:
Два различныхъ настроенья
У меня бываетъ
До того, какъ не вкушу я
Коньяку Шустова,—
Никого не выношу я
И молчу сурово.
Сторонюсь людей упрямо:
Будто я въ недугѣ,
И бѣгу - скажу вамъ прямо —
Собственной супруги!
Міръ весь кажется мнѣ мрачными,
Злыми полнъ дѣлами,
Жребій жизни — неудачнымъ.
Люди же—врагами.
И ничто! тогда не мило
Мнѣ подъ небесами,
Я сижу одинъ уныло
Цѣлыми часами.
Но когда я выпиваю
Коньяку Шустова,—
Я душою оживаю
Моментально снова.
Послѣ рюмочки коньячной
Ужъ обыкновенно
Пропадаешь весь мой мрачный
Пессимизмъ мгновенно!
Въ новомъ розовомъ ужъ свѣтѣ,
Міръ предстанетъ сразу,
Отдаюсь въ минуты эти
Бодрому экстазу.
Весь я полонъ восхищенья,
Свѣтлыми мечтами,
У жены прошу прощенья,
Всѣхъ зову друзьями.
Жизнь мнѣ; кажется прекрасна
Съ суетой и шумомъ;
Сознаю я, что напрасно
Былъ такимъ угрюмымъ.
Серце радостно пылаетъ,
Всѣ прошли недуги:
Воть со мною что бываешь
«До» и «послѣ», друга.
05 июня (23 мая) 1912 года
СЮРПРИЗЪ
Земля уже ночью объята; Я въ комнатку тихо вошел...
Шустовскiй коньякъ ароматный
Поставилъ мнѣ кто-то на столъ.
Вокругъ все полно ароматомъ,
Как-будто весеннихъ цвѣтовъ,
И въ сердцѣ любовью измятомъ
Слагается пѣсня безъ словъ.
Какой-то мелодiей дивной
Душа молодая полна,-—
И слышится голосъ призывный,
И манитъ меня изъ окна.
Томительно радостны грезы,
Коньякъ мнѣ прiятнѣй любви,
И пахнуть нѣжнѣе, чѣмъ розы,
Его золотыя струи.
И вставъ по утру рано снова,
Коньякъ тотъ я сталъ пить опять
Душистый янтарный Шустова—
Онъ въ сердце мнѣ внесъ благодать...
12 июня (30 мая) 1912 года
Эхо.
Въ степи пустынной, у ручья,
Вдали отъ скрежета людского,
Съ тоской бродилъ однажды я
И встрѣтилъ странника. Сурово
Отвѣтилъ онъ на мой поклонъ.
Но миръ прочелъ въ моемъ онъ взорѣ,—
Разговорились мы, и онъ
Мнѣ все свое повѣдалъ горе.
- Ужъ много, много лѣтъ ищу
По свѣту счастья, но нигдѣ я
Не нахожу его, грущу
И жизнь, кляну, душой болѣя.
И мне осталось лишь одно—
Найти его въ степи безлюдной,
Быть можетъ, здѣсь живетъ оно
Въ тиши пустыни непробудной?..
Я степь молилъ:-—отвѣть мнѣ, как
Найти мнѣ счастье? Силъ не стало...
«Попробуй пить Шустов коньяк!»
Въ отвѣтъ мнѣ эхо прозвучало.
18 (05) июня 1912 года
Ты - мой источникъ вдохновенья,
Моя завѣтная звѣзда,
Моя отрада, утѣшенье,
Среди невзгоды и труда.
Ты мой маякъ, мое блаженство,
Ты освѣщаешь жизни мракъ,
Мое ты счастья, совершенство,
Отличный шустовскiй коньякъ!
30 (17) июня 1912 года
БАЛАЛАЙКА
Балалайка нынѣ въ модѣ,
Балалайку нынѣ чтутъ
И бренчитъ она въ народѣ,
Потѣшая тамъ и тутъ.
Балалайкѣ подражаетъ
И философъ, и поэтъ...
Адвокатъ васъ защищаетъ,—
Балалайки лучшей нѣтъ!
Хроникеръ иной всезнайка
Говоритъ, языкъ остеръ...
Несомнѣнно балалайка
Этотъ бойкiй хроникеръ!
Шумно, думцы спорятъ въ думѣ,
Отогнавъ обычный сонъ..,
Слышенъ, слышенъ въ общемъ шумѣ
Балалайки перезвонъ!
Вотъ ораторъ (ихъ не мало)
Рѣчь понесъ намъ безъ труда...
Тсс!! я слышу забренчала ?
Балалайка господа!
Голосъ чистый, звонкiй, ясный,
То звончѣе, то замретъ...
Балалайка знать прекрасный
Коньячекъ Шустова пьетъ!
04 июля (21 июня) 1912 года
Мой другъ Трезоръ.
(Параллель)
Въ хандрѣ надъ Дарвинымъ сижу.
Трезоръ дрожитъ надъ черствой коркой,
Какъ много сходства нахожу
Я между мною и Трезоркой!
Мы оба съ нимъ, сыны любви,
Влачили дни въ печальной долѣ,
Съ враждою къ братьямъ въ крови,
И оба служимъ поневолѣ.
Благоговѣя предъ хлыстомь,
Трезоръ подчасъ весьма подленекъ;
Да какъ и не вилять хвостомъ,
Когда въ карманѣ нѣту денегъ?
Судьба даритъ намъ наравнѣ,
Даетъ и радость и веселье:
Когда на шею дали мнѣ,
Я и ему далъ ожерелье.
Его въ задворокъ увела
На дняхъ какая-то Діанка,
Меня же въ Стрѣльну завлекла
Коурой масти иностранка.
По части дичи мы точь въ точь
Одну имѣемъ съ нимъ натуру:
Трезоръ до рябчиковъ охочъ,
А я люблю литературу.
Мы на приманку съ нимъ равно
Итти почти всегда готовы;—
Мясцо — приманка для него,
А для меня — коньякъ Шустова.
Лишь въ благородствѣ чувствъ вполнѣ
Я передъ псомъ уничтожаюсь:
Онъ всей душею преданъ мнѣ,
А я — продать его сбираюсь!..
10 июля (27 июня) 1912 года
.
Поэтъ-плагiаторъ.
Солнца блескъ сокрытъ въ туманѣ,
Всѣхъ насъ давить скуки гнетъ,
„Молодой пригожей Танѣ
Парень пѣсенки поетъ“.
Время „Дерби“ наступаетъ,
А въ карманѣ—ерунда...
„Птичка Божія не знаетъ
Ни заботы, ни труда...“
Отравляясь пыли ядомъ,
Дышимъ мы едва-едва...
„Не гордись передъ Бѣлградомъ
Златоверхая Москва. “
Дождь идетъ. Земля намокла,
Пѣшеходъ идетъ, скользить..
„Нѣтъ великаго Патрокла
Живъ презрительный Перситъ,
Листъ зеленъ-—лѣсовъ убранство,
Все про лѣто говорить...
„Кое странное піанство
Къ пѣнью голось мой бодрить?"
Коньячокъ шустовскій вволю,
Пей теперь, душа моя
„Чтобь не грызла грусть-неволя,
Подколодная змѣя.“
28 (15) июля 1912 года
Долгъ чести.
— Какъ?! Ты даешь мнѣ на расходы всего сто пятьдесятъ рублей?!
— Развѣ же мало?
— Но ты получалъ двѣсти пятьдесятъ.
— Ну, такъ что-же.
— И сто рублей берешь себѣ.
— Да не сто, дорогая моя, а всего пятьдесятъ.
— Какъ пятьдесятъ? Я думаю въ ста рубляхъ два раза по пятидесяти...
— Одни пятьдесятъ на въ счеть. Я долженъ былъ эту сумму за шустовскій коньякъ, ну а это такой же долгъ чести какъ и долгъ за карты.
27 (14) октября 1912 года
Хореографiя.
— Ты куда думаешь свою Лизаньку послѣ гимназiи опредѣлить?
— Еще самъ не придумаю... Географiю, колиграфiю, космографiю изучили мы съ дочкой, а теперь что... Задача братъ!..
— А ты ее въ хореографическую школу. Нынче это в модѣ.
— Не знаю... Впрочемъ, подумаю... А насчетъ чего это заведенiе будетъ? Признаться, я...
- Это видишь-ли... Раньше, вотъ,— подъ музыку танцевали, подъ музыку пѣли и прочее... А теперь уже самую музыку танцуютъ. Всякую этакую хорошую вещь танцевать можно... ежели со смысломъ.
— Ишь ты, вѣдь!. Придумали... Стало быть, выходитъ, теперь... и шустовский коньякъ танцевать можно.
05 января (23 декабря) 1913 года
В простоте душевной.
Один провинциальный антрепренер на репетиции старинной, всем известной пьесы Ш. «Радости нежного сердца», делает замечание актеры Левашову, исполнявшему роль старика Золотникова (ресторатора) за то, что тот не знает мотива куплетов:
«Тогда мы нюхали цветочки, теперь - пьем шустовский коньяк».
- Стыдно этого мотива не знать! Его каждый гимназист знает...
- Я, Нил Иванович, - робко отвечает Левашов, - в гимназии не учился.
01 февраля (19 января) 1913 года
Денщикъ.
- Еремѣевъ!
- Чего извольте, ваше благородіе?
- Что ты тамъ ворчишъ?
- Отъ удовольствія ваше благородіе.
- Отъ какого удовольствія?
- Шустовскiй коньячекъ, ваше благородiе, допиваю.
- Понимаешь ты въ немъ что-нибудь?
- Не могу знать, ваше благородіе.
- Зачѣмъ же пьешь?
- Такъ что—для желудка, ваше благородіе.
- Гм. Ты женатъ?
- Такъ точно, ваше благородіе.
- Дѣти есть?
- Не могу знать, ваше благородіе..
- Какъ такь?
- Пять лѣтъ, ваше благородіе, въ деревне не былъ.
20 (07) февраля 1913 года
Два „живыхъ трупа".
Григорій Семеновичъ Гулючкинъ отправился въ Художественный театръ. Шла драма: „Живой трупъ". Смотрѣлъ, смотрѣлъ — соскучился.
На четвертую картину остался въ буфетѣ и замѣтилъ въ углу приятеля, Осипа Осиповича Дюдюличкина.
- Ты что же это въ буфетѣ?
- Да скука, братъ.
- Мнѣ тоже... Знаешь что: не пройтись ли по коньячку?
- Только Шустовскаго...
- Ну, разумѣется.
Спросили полбутылочки, сидятъ, чокаются, о жизни Толстого бесѣдуютъ, сожалѣютъ его, сочувствуютъ.
Осушили полубутылочку, спросили вторую. Осушили вторую, спросили третью.
Спектакль идетъ да идетъ, a пріятели себѣ пьютъ да пьютъ. Сидятъ скромно въ уголочкѣ пьютъ Шустовскiй коньякъ, похваливаютъ.
Но вотъ глаза стали слипаться, языкъ прилипать къ гортани.
Кончили пьесу, глядятъ, а въ буфетѣ— два живыхъ трупа. Ну, добудились и отправили по домамъ.
20 (07) марта 1913 года
Въ унылый часъ.
Жизни тяжелое бремя
Давитъ сильнѣй съ каждымъ днемъ...
Что за унылое время,
Какъ. безотрадно кругомъ
Что же сидите вы, хмуря
Брови, носы опустивъ?
Или настигла васъ буря,
Ваши надежды разбивъ?
Скука пріѣхала въ гости,
Да и осталась совсѣмъ?
Да не хандрите же! Бросьте!
Духомъ-то падать зачѣмъ?
Вы еще сильные люди,—
Что-жъ вы корите судьбу?
Ваши широкія груди
Выдержать могутъ борьбу!
Развѣ изсякла отвага?
Какъ же не стыдно вамъ, какъ?
Вотъ—золотистая влага,
Это—Шустовскій коньякъ!
Онъ васъ сумѣетъ утѣшить,
Станете сразу бодрѣй.
Полно носы-то вамъ вѣшать!
Чокнемтесь, други, скорѣй!
Выпьемте! Честное слово,
Много примѣровъ я зналъ,
Что отъ унынья, Шустова
Чудный коньякъ исцѣлялъ!
Будьте здоровы! Что, вкусно?
Ну-ка, нальемъ по второй! ,
Вижу: не такъ вамъ ужъ грустно,
Въ мысляхъ не тотъ уже строй!..
Вы улыбаетесь? Браво!
Третья! Прошу приналечь!
Очень доволенъ я, право,
Что удалось васъ развлечь!
Вотъ просидимъ до разсвѣта,
Новое утро придетъ:
Вѣрю, что утро вамъ это
Радость души принесетъ!
23 (10) марта 1913 года
Романсъ.
Среди небесъ
Плыветъ луна,
И темный лѣсъ
Въ объятьяхъ сна.
Спитъ вся земля
Съ ея трудомъ
И спятъ поля
Глубокимъ сномъ.
На всемъ лучей
Волшебный блескъ.
Въ тиши яснѣй
Волнъ звучный плескъ.
И вѣтерка
Своей игрой
Лелѣютъ насъ,
И тучекъ рой
Своей игрой
Плѣняетъ глазъ.
Для насъ все ново,
О, мой дружокъ,
И пьемъ Шустова
Мы коньячокъ.
Горятъ желанья
У насъ въ крови...
О, ночь мечтанья,
О, ночь любви!..
31 (18) марта 1913 года
„Отъ нервовъ”
Нашъ вѣкъ сталь „нервнымъ” называться,
Такъ всѣ и пишутъ: „нервный вѣкъ“,.
Съ системой нервной управляться
Совсѣмъ, не можетъ человѣкъ.
Всѣ нервны, взглянешь ли куда ты:
И пожилые, и юнцы,
Мужчины, дамы, адвокаты,
Врачи, и дѣти, и купцы.
Бываетъ, что не спите ночь вы,
А утромъ встанете больнымъ,
Причины: вялость „нервной почвы“,
И современный нашъ режимъ!
Зетъ не подрался чуть съ женою,
Иксъ „демонстрировалъ“ скандалъ,
И что же? „Нервы“ тутъ виною.
Благодарю—не ожидалъ!
Слѣдимъ за нервами мы строго,
Мы „распустить“ ихъ не хотимъ,
„Отъ нервовъ“ лѣчимся мы много
То этимъ средствомъ, то другимъ.
Онѣ—различнѣйшаго сорта,
И мы навстрѣчу имъ идемъ.
То воздухъ щумнаго курорта,
Душъ, „валерьянка“, воды, бромъ.
Конечно, это все—не ново.
Порой бываетъ и успѣхъ.
Но... рюмка коньяку Шустова—
Воть средства, лучшее изъ всѣхъ!
Коли разстроеннымъ вы нервамъ
Хотите пользу принести,—
Коньякъ Шустова долженъ первымъ
Быть на лѣченіи пути.
Дешевле онъ курорта стоить,
И онъ притомъ доступенъ всѣмъ,
Онъ быстро нервы успокоить,
И вы поправитесь совсѣмъ.
Не къ одному бы тутъ примѣру
Я-бъ могъ прибегнуть безъ труда:
Кто пьетъ коньякъ Шустовскій въ мѣру, —
Не будетъ „нервнымъ“ никогда!
01 апреля (19 марта) 1913 года
Весна.
Ушла зима сѣдая,
Рядъ хмурыхъ, скучныхъ дней:
Идетъ ужъ молодая
Весна на смѣну ей!..
Угомонилась вьюга,
Смирился дѣд-мороз,
Весна-царица съ юга
Идетъ въ вѣнке изъ розъ!
Идетъ къ намъ чаровница
Из-за морей и горъ...
Поетъ на вѣтке птица,
И оживаетъ боръ...
На поле вышло стадо,
Звеня, бѣгутъ ручьи...
Ой, Ладо дидо Ладо,
Ой Ладо Лель люли...
Надъ травкой изумрудной
Порхаютъ пташки вновь,
Весна и воздухъ чудный
Въ сердцахъ волнуетъ кровь.
Звучатъ повсюду пѣсни,
Рѣка бѣжит; шумитъ,
И солнышко: „Воскресни!“
Природѣ говоритъ...
Ушли метели, холодъ
Въ далекiя края...
Я вновь душою молодъ,
И снова ожил я...
Весны я благодатной
Привѣтствую приходъ,
И воздухъ ароматный
Мнѣ бодрость придаетъ.
Где зимнiе недуги?
Где зимняя хандра?
Я всѣхъ люблю! Я, други,
Желаю всѣмъ добра!..
Ахъ, радость-то какая!
Я вдругъ душой размякъ:
Весну-красну встрѣчая,
Пью шустовскiй коньякъ!
04 апреля (22 марта) 1913 года
Все было!..
Все было, все было,
Не то, что теперь...
Какъ счастье свѣтило,
Стучалось къ намъ въ дверь!
Безпечно летѣли,
И быстро тогда,
И дни, и недѣли,
И даже года.
Судьба приносила
Одни намъ цвѣты...
И удаль, и сила,
И культъ красоты.
Все было... И ночи
Безумной любви,
И карія очи,
И пламень въ крови.
Довольны судьбою,
И счастливы такъ,—
Мы пили съ тобою
Шустовскій коньякъ!
Все было, все было,
Но вотъ наступила
Иная пора
Тѣ дни пролетѣли,
Не та полоса...
У насъ посѣдѣли
Теперь волоса
Гдѣ то, что бывало?
Какъ юность вернемъ
Старушкой ты стала,
А я—старикомъ!
И въ сердцѣ желанья
Не тѣ ужъ горятъ,
Лишь воспоминанья
Намъ душу бодрять.
Все въ жизни мгновенной
Но пусть даже такъ:
Мы пьемъ неизмѣнно
Шустовскій коньякъ.
Съ ннмъ жизнь насъ сдружила,
За нимъ вспомянуть
Мы можемъ, что было,
Чего не вернуть!
05 мая (22 апреля) 1913 года
УТОЛИТЕЛЬ МУК.
Моихъ страданiй
Великъ итогъ:
Милльонъ терзанiй,
Милльардъ тревогъ.
То ночью воры
Меня страшатъ,
То кредиторы
Весь день звонятъ;
То на пьянино
Бренчать съ утра
Или дочурка,
Или сестра;
На граммофонѣ,
Чтобъ крикъ унять
Дитяти,—няня
Начнетъ играть;
Жены съ кухаркой
(Совсѣмъ содомъ!)
Въ «бесѣдѣ жаркой»
Крикъ на весь домъ;
Порою теща
Начнетъ вдругъ пѣть,—
Такого пѣнья
И не стерпѣть.
А я же чутокъ
На всякiй звукъ...
О, как забыться
Отъ этихъ мукъ?
Шустовъ, спасибо!
Мнѣ все пустякъ,
Съ тѣхъ поръ, какъ сталъ я
Пить твой коньякъ. X.Z.
09 июня (27 мая) 1913 года
Гope.
Скучно дома, нет терпенья...
Я к приятелю пошел.
И его я к удивленью
В огорчении нашел...
— Что с тобою, друг, случилось!
Отчего такой ты злой...
Или горе приключилось
Что сидишь ты, сам не свой?!
Я в его поднятом взоре
Боль душевную прочел
Он сказал мне: вышло горе.
От меня лакей ушел!
А какой был ловкий малый,
Подмести ли, пыль стереть,
Что ни сделает, бывало.
Любо-дорого глядеть!
Года два, ведь, с половиной
У меня он прослужил...
Напоследок без причины,
Взял, да подлость сотворил ..
— Э... э.. э... какое вышло горе.
Стал его я утешать:
— Ты готов, наверно, море.
Слез горючих проливать!
Ну, найдем себе другого,
В свете мало ли людей,
Поищу и я, и снова
У тебя будет лакей!
Он мне молвил вновь краснея
— Не о том моя печаль...
Ты ушедшего лакея
Очень думаешь мне жаль!
Нет совсем не через это
Я разнервничался так...
Уходя, он из буфета
Украл Шустовский коньяк!
11 июня (29 мая) 1913 года
Осенние дачники.
Слякоть, дождь, скучища, лужи...
Мы скучаем, трое нас...
Зубы дробь трещат от стужи,
Все сильнее каждый час.
— Что же, молвил я печально,—
В проферансик, что ль, сыграть,
Делать нечего буквально,
Иль давайте ляжем спать!
— В проферанс, сыграем с горя,
Время быстро проведем,
Но четвертого партнера,
Где же мы теперь найдем?
Я пошел позвать соседа,
Прихожу, a он уж спит,
Лег вздремнуть после обеда,
Но согрелся и лежит.
Я приблизился к кровати:
— В проферанс пойдем играть?
— Не пойду... с какой-то стати...
Уходи, я буду спать!
— Да, пойдем же, чорт ленивый!
Ведь прошу тебя, любя...
А там, с барышней красивой
Познакомлю я тебя!..
Все равно ведь от постели
Без тебя не отойду...
Там мы что-нибудь всё спели
Ну, пойдем что ль? — Не пойду!
Ну, прощай... своим отказом
Ты накликаешь беду,
Прекратим знакомство разом
Все с тобою... Не пойду!
— Коньяку, сказал я снова,
Там Шустовского попьем!..
Он вскочил: — Коньяк Шустова!..
Говоришь, там есть... пойдем!
12 июня (30 мая) 1913 года
Он не спорил...
Был один мой друг-приятель,
Удивительный чудак,
Он прослыл как собиратель
Разных сплетен, слухов, врак.
И притом был спорщик страстный,
Разговор кто заведет,
Он заспорит, хоть всем ясно,
Что он спорит зря и врет...
Говори ему: снег белый!
На него найдет как блажь...
Закричит, что очумелый:
— Снег зеленый! — и шабаш.
Иль скажи: себе уж славу
Создает Шаляпин—бас !
Усмехнется он лукаво
Это правда, создает
Только ты не знаешь, право,
Он, ведь, тенором поет.
Впрочем, раз он был согласен,
Дело было это так:
В ресторане с ним прекрасный
Пил я Шустовский коньяк.
Я сказал: коньяк Шустова
Замечательно хорош,
Ведь нигде еще такого
Уж наверно не найдешь
Улыбнулся он приятно,
На меня свой бросив взор...
Я подумал, вероятно,
Он сейчас полезет в спори
Но он молвил мне сердечно:
— Да, действительно, хорош
И подобного, конечно,
В целом мире не найдешь!
23 (10) июня 1913 года
Доняла...
Домой со службы из конторы
Усталый как-то муж пришел,
И там жену, с печальным взором
Он, к удивлению, нашел.
И он спросил ее тревожно:
— Что здесь случилося, мой свет?
— Мне жить с кухаркой невозможно
Супруга молвила в ответ.
— Дерзить, ленива, не боится
Здесь в нашем доме никого..;
Меня совсем уж не стыдится...
А муж в ответ ей: ничего...
— Посуду моет—-ежедневно
Стакан иль чашку разобьет...
Уволить надо непременно! '
А муж в ответ ей:—пусть живет!
— Ни в чем себя уж не стесняет.
Пойдет что в лавку, покупать
Часа четыре пропадает...
А муж в ответ ей: наплевать!
— На кухне всюду тряпки, кости...
Ей пол-то вымыть даже лень,
А тут еще пожарный в гости
Начал ходить к ней каждый день!
— Сейчас она уж своевольна.
Что ж будет после впереди?
Нет, погоню ее... довольно!
А муж в ответ ей: подожди!
— Чего же ждать-то? Через это
И я разнервничалась так,
Она вчера уж из буфета
Украла Шустовский коньяк!
Тут гаркнул муж, что силы стало.
Таким проступком удивлен:
— Коньяк Шустовский своровала
Сейчас же к чорту ее, вон!
30 (17) июня 1913 года
У мирового.
Судья. Хрисанфов! Вы обвиняетесь в том, что вытащили у Карягина из кармана бутылку коньяку. Признаете себя; виновным? Хрисанфов. Нет, не признаю. Судья. Однако, вы ее вытащили? Хрисанфов. Да и вы бы, г. судья, ее вытащили, если бы увидели, что коньяк Шустовский. Судья. Вы не понимаете, что говорите... Скажите, что вы можете сказать в свое оправдание? Хрисанфов. Я хотел наказать Карягина за неуважение к фирме. Судья. Каким образом? Хрисанфов. Он всунул бутылку в задний карман своего пальто. Разве это не уважение? Шустовский коньяк в заднем кармане?! Судья. Вы хорошо помните, что бутылка торчала из заднего кармана?.. Хрисанфов. Конечно, хорошо помню. Судья. В таком случае, признаю вас по суду оправданным. Хрисанфов. Вот это правда, и милость. Бутылку с Щустовским. коньяком можно носить только в грудном кармане, у сердца.
10 июля (27 июня) 1913 года
Въ конторѣ Шустова.
Сценка.
Въ контору т-ва Шустова входитъ чертежникъ-картографъ.
— Садитесь, что прикажете?
— Я пришелъ предложить вамъ прiобрѣсти составленную мною большую карту Европейской и Азiатской России съ точнымъ и подробнымъ обозначенiемъ всехъ мѣстъ, гдѣ употребляется и продается Шустовскiй коньякъ. Мѣста окрашены красною краской. Желаете ознакомиться? — Разъ вы предлагаете карту прiобрѣсти, то нужно же ее и видѣть.
Чертежникъ-картографъ осторожно развертываетъ большой листъ бумаги.
— Позвольте, вѣдь это же, сплошной листъ красной бумаги...
— Я же васъ предупредилъ что мѣста употребления и продажи коньяку этой фирмы окрашены красною краскою, а такъ какъ во всей Россiи нѣтъ мѣста, гдѣ бы коньякъ Шустовскiй не употреблялся, то и приходится выпустить сплошной лист красной бумаги.
11 июля (28 июня) 1913 года
Изъ достовѣрныхъ историческихъ анекдотовъ.
Герцогъ Биронъ и кабинетъ-министръ Волынскій были непримиримыми врагами. Было время, когда начала обозначаться наибольшая сила правдиваго Волынскаго, и коварному Бирону угрожало паденіе.
Въ это время герцогъ Биронъ, ища сближенія съ Віолынскимъ, вдругъ на одномъ дворцовомъ собраніи предложилъ Волынскому выпить брудершафтъ.
Волынскій отказывался, Биронъ настаивалъ.
— Ну, тогда выпьемте просто. Лиха бѣда чокнуться, а тамъ все пойдетъ по-хорошему. Я только что раздобылъ Шустовскій коньякъ. Слышали вы о немъ?
- Слышалъ, -но не пробовалъ.
И они за ужиномъ распили бутылку.
Но разно подѣйствовалъ волшебный напитокъ на пьющихъ.
Биронъ, какъ былъ, такъ и остался коварнымъ. Его курляндскій желудокъ не имѣлъ соприкосновения съ мозгомъ; благородный же Волынскій переполнялся высокимъ благородствомъ и сталъ еще больше обличать коварнаго Бироиа. Вражда разрослась, и Волынский героически погибъ на плахѣ, не уставая изобличать гнусные козни курляндскаго конюха.
№ 1585
29 (16) августа 1913 года
Изъ афоризмовъ о счастьѣ.
I.
Истинное счастье трудно достижимо;
Силой и богатствомъ нѣтъ нужды владѣть,
Но чтобъ быть счастливымъ, всѣмъ необходимо
Шустова бутылку коньяку имѣть.
II.
Счастье сложное есть блюдо
Но и тонкий гастрономъ.
Переваритъ его xудо,
Если не приправитъ блюдо
Онъ Шустовскимъ коньякомъ.
08 сентября (26 августа) 1913 года
Как люди ищут „истину“.
(Фантазия).
Шел бой... Звучали клики, стоны,
Алела кровь... мечи сверкали,
И над войсками трепетали
Со словом «Истина» знамена.
Безумной полная отваги
Толпа за слово то сражалось,
Что горделиво красовалось
На каждом в бой внесенном стяге.
Но правды дни не наступали—
И слово было только словом ...
Не там вы «Истину» искали
Скажу бойцам я бестолковым.
Ведь «Истина» всегда пред нами
Всегда от нас невдалеке:
Ее в Шустовском коньяке
Своими видел я глазами.
10 ноября (28 октября) 1913 года
Квартирники.
Еще при первом блеске дня,
Приехав с дачи в город пыльный,
Они блуждают, жизнь кляня,
И проливают пот обильный,
Бродя по жесткой мостовой
И невозможным тротуарам,
Они ругают жребий свой,
Укоры шлют судьбы ударам.
Старушка, дряхлая Москва—
Громадный город, центр обширный,
Но то не праздная молва,
Что труден в ней вопрос квартирный.
Уныло бродит тут и там
Толпа искателей квартирных,
Mужей почтенных, милых дам,
Младых и старых, тощих, жирных.
Без толку бродят день деньской,
Пока в конец не хватит мочи,
И возвращаются с тоской
На дачу вновь под мраком ночи.
— Найти квартиру, не пустяк!
Ворчат они, уставши бегать:
— Когда б не Шустовский коньяк,
В Москву, на кой чорт было ехать!
15 (02) декабря 1913 года
Экспромт.
(Некоему драматургу).
Какой-то драме пошлой, вялой
Театр от кресла до райка
Безумно хлопал целой залой,
Ногами топая слегка.
И я там был И чуть не лопнул.
В восторге! Помню, даже топнул
Ногою об пол—тоже хлопнув...
В буфете, выйдя из райка,
Стакан Шустова коньяка.
Триумф обидный... Но безмерно
Ты, автор, рад! Пойми, бедняк:
Театр был полон, это верно,
Да пусты зрители-то как!..
22 (09) декабря 1913 года
Ребро.
Был вечер. Два друга сидели за столом. Перед ними стояла бутылка с Шустовским коньяком, уже значительно отпитая. Друзья беседовали о сотворении Евы.
— Отчего Ева сотворении не из головы Адама,—спросил один, наливая коньяк.
—А оттого, что сотвори ее из головы она бы была горда и тщеславна. А вот ты скажи, почему ее не сотворили из языка?
— А вот спрошу Шустова.
Он выпил коньяку и ответил:
— Чтобы излишне не болтала и много не сплетничала.
— Хорошо! А почему не из глаз?
Друг, посоветовавшись с Шустовым, сказал: а чтобы не была завистлива, не была жадна, не была похотлива.
— Верно, а если бы ее создать из руки?
— Она бы весь мир захватила в руки.
— А из ноги?
— Она бы постоянно бегала от мужа.
— А вот почему ее создали из ребра?
Оба друга, недоумевая, посмотрели один
на другого и, налив Шустовского коньяку и выпив, сраау решили:
— Потому—что ребро никому не нужно, и Адам без ребра всю жизнь обходился спокойно.
29 (16) декабря 1913 года
Задача.
На ленивых лошадей
Сели двое! кто скорей
Ухитрится быть последним,
(Замечайте: не передним!)
Тот и выиграл пари.
— Начинаем! раз! два! три!
Но ни с места ездоки.
Почему ж?—А не с руки
Первым каждому скакать:
Этак можно проиграть;
Закричал один:—Ну, двигай!
А другой—ответил фигой:
— Эко, братец, не видал?
Поскачу, а ты отстал,
Я ведь тоже не дурак.
Проиграть тебе коньяк,
А бутылочка Шустова
Стоить денег право-слово'—
Спорят оба молодца,
Спорят долго, боз конца,
Наконец, издалека
Увидали старика,
Рассказали, в чем их дело,
И совета просят. Смело
Старичок решил их спор,
Оба вмиг во весь опор
Лошадей пустились гнать,
Чтоб друг друга перегнать,
О конях не беспокоясь.
А условье то же,—то-есть:
Раньше лошадь чья отстанет,
Коньяком владеть тот станет.
---
Угадаете иль нет
Данный всадникам совет.
---
Обменяйтесь лошадями...
Хитрый им сказал старик.
Те поняли в тот же миг.
Что—поймете вы и сами.
Та ведь выиграла б лошадь,
Оказалась чья бы-плоше...
09 января (27 декабря) 1914 года
В чем причина?
В преддверьи рая,
В соседстве с адом
Люблю упиться
Насмешки ядом.
Люблю святые
Сметать порывы...
Люблю подметить,
Как злы и кривы
Людей сужденья,
Не те, так эти,
В делах и в жизни
О всем на свете.
Пример вам—слава,
Почет, карьера,
О них мечтают,
Не зная меры,
От колыбели
До самой смерти
Все люди страстно,
Мне в том поверьте.
А на счастливца
Посмотрят тучей
И скажут горько:
Все, все лишь случай!..
Иль за чужою
Женой от скуки
Приволокнувшись—
„Подальше руки”
В ответ услышав
(Ведь, — неприятно!)
Тотчас осудят:
Ах, как развратна!..
Порой в тотошке
Продувшись чисто,
Ворчат уныло,
Что “там” — нечисто...
Понятно—горько!
Где куш искомый?
Другое-б дело
Жокей знакомый...
Иные, в людях,
Толкуют вечно
Про вред хмельного
И... пьют, конечно,
Коньяк Шустова.
А в чем причина?
Ответ понятен:
Плод запрещенный
Вдвойне приятен!
23 (10) января 1914 года
Объявление ШУСТОВА.
„Новая" Демьянова уха.
— Иван Иваныч, селедочки.
— Ей Богу, не могу! Да разве уж последний...
— Ну уж в последний! Ивав Ивавыч, икорки! Свеженькая!.. тьфу, то-есть солененькая!
— Нет, уж увольте.
— Семушки, ах, семушки... размалюсенький! Что уж за семга... Иван Иваныч!
— М-м... семушка. (С отчаянием:) Я не могу! Четверо детей, жена... Пощадите. (Пауза.) Я... я человек отчаянный! Я... я с четвертого этажа могу!.. Пуф-ф... Нет, уж вы тово... Сами видите,
— Иван Иваныч, шустовского коньячку!
- Что-с?
— Шустовского коньячку, Иван Ивавыч... размалюсенькую!
— Хэ-хэ... Ну, этого можно и разбольшусенькую.
— Как же вы?...
— А так вот-с. Для этого напитку у меня в животе особое местечко имеется.
26 (13) января 1914 года
Тост.
Раз собрался кружок гостей:
Все было молодо и сильно,
Лилося пиво за столом
Хоть и не то, чтобы обильно.
***
Вдруг из собравшихся один,
Кружку приятелей в угоду,
Тост громогласно возгласил:
Давайте, выпьем за свободу!
***
И вдруг протесты: „нельзя, нельзя!
Мы здесь, друзья, не иноземцы,
А за свободу пивом пьют
В своих биргале только немцы".,
***
И дав свободу кулаку,
Ударил по столу он смело:
— Шустова дайте коньяку,
Тогда пойдет, как должно дело!”
***
С оратором согласны все.
Собрали складчину без слова
И за свободу принят тост
И выпит коньяком Шустова.
16 (03) февраля 1914 года
Jmpromptu.
Я не хочу печальныхъ пѣсенъ Я не хочу тоскливыхъ словь, И безъ того угрюмъ и тѣсенъ Міръ униженья и рабовъ. Я не пойму нѣмыхъ терзаній Безплодно гаснущихъ въ груди, Для міра радостныхъ дерзаній Закрыты скорбные пути. Пусть смерть таится у порога И стережетъ мой каждый вздохъ, Съ безпечнымъ взоромъ полубога Вступлю я въ траурный чертогъ. На приговоръ судьбы суровой Я брошу гордыя слова И не возьму вѣнецъ терновый Ни отъ людей, ни божества. Здѣсь—безотрадная дорога, А тамъ... тамъ судитъ пусть Эакъ! Мнѣ нужно въ жизни много-много Одинъ лишь Шустовскій коньякъ… И если пламеннымъ аккордомъ Я не зажгу сердца людей, Съ недозвучавшей пѣсней гордо Сойду я въ области тѣней. Я знаю, будетъ полонъ свѣта Въ тотъ день Плутона мрачный храмъ, Безсмертный жаръ въ груди поэта Подобенъ праздничнымъ огнямъ.
11 мая (28 апреля) 1914 года
Дружескiй советъ.
Не пиши, поэтъ, стиховъ
Гдѣ клянешь ты жизни ложь,
Много ты испишешь строфъ
Толку-жъ будетъ ни на грошъ.
Зло сурово бичевать
Въ наше время уж не модно,
Нынче нужно все писать—
Чинно, скромно, благородно.
Ночь воспой на кораблѣ,
Или солнце, какъ садится,
Но молчи, что на землѣ
Много скверного творится.
Перестань страдать душой,
Разгони сердечный мракъ
И, на все махнувъ рукой,
Выпей шустовскiй коньякъ!
08 июня (26 мая) 1914 года
ЖАЛОБА.
Свой странный видь утратилъ Праздникъ нашъ, друзья, любой: Каждый, хмурясь, точно дятелъ, Занять лишь самимъ собой.
При любомъ у насъ весельѣ,
Будь то дружескій кутежъ, Именины, новоселье,—
Радость рѣдко гдѣ найдешь.
Мнѣ противны тѣ обѣды,
Гдѣ не пьютъ коньякъ Шустова Въ старину бывало дѣды Выпивали его много!..
10 июня (28 мая) 1914 года
Таланты и поклонники.
— Моя собака необыкновенно умна. Однажды, она спасла утопавшаго...
— À что за талантъ мой попка! Онъ положительно всѣхъ умѣетъ пе-редразнивать... да такъ кстати! Просто умора...
— Попугай—скверная птица...
Ореть, скандальничает... Такъ, безъ толку. А вотъ моя собака...
— Очень ты съ своей Норкой но-сишься!... Твоя собака!... Ну... и что-же?..
— ... Пріучилась пить шустовскій коньякъ! Этакая воструха!..
— Эка сказалъ!. шустовскій коньякъ!... Да тутъ и таланта никакого но нужно... Всякій сумѣетъ, только дай!..
— У меня попка мой спички глотаетъ... когда ему ѣсть не даютъ… Вотъ это, дѣйствительно, можно сказать — талантъ!..
15 (02) июня 1914 года
Зимняя мелодія.
Пусть бушуетъ злобно вьюга,
Пусть морозъ стучитъ въ окошки,— Приходи, моя подруга,
Я твои согрѣю ножки.
Заручась любовью пылкой,
Вступимъ мы въ борьбу съ Бореемъ
И „шустовскаго“ бутылкой
Старика мы подогрѣемъ.
Позабывъ съ тобой невзгоду,
Мы огонь свѣчей задуемъ,
И морозную погоду
Встрѣтимъ жаркимъ поцѣлуемъ!
19 (06) июня 1914 года
Реккордъ долголѣетiя.
(Изъ французскихъ анекдотовъ).
Разговаривая о нѣкоторыхъ историческихъ примѣрахъ долголѣтности послѣ хорошей порцiи шустовскаго коньяка, одинъ господинъ сказалъ своему прiятелю:
„Cо введенiемъ во всеобщее употребленiе шустовскаго коньяка, мнѣ кажется долголѣтность еще увеличилась”.
„Изъ чего же ты заключаешь это? — cпросилъ тотъ.
„Представь, на дняхъ откопали мумiю, которой отъ роду насчитываютъ болѣе трехъ тысячъ лѣтъ“.
Свободное использование материалов "Газетных старостей" в Интернете, приветствуется при желательном указании авторства "Газетных старостей" и активной ссылке на "http://starosti.ru"
