1901

1902

1903

1904

1905

1906

1907

1908

1909

1910

1911

1912

1913

1914

1915

1916

1917

1918

06 ноября (24 октября) 1923 года

Дело об убийстве Воровского.

М.Конради.

Дед М.Конради был выходцем из Швейцарии; двадцати лет от роду он уехал из Швейцарии в Петербург и основал известную шоколадную фабрику. <...> Морис Конради родился в 1896 году в Петербурге, окончил гимназию, готовился поступить в одно из высших учебных заведений. Разразившаяся война изменила его планы и в 1916 году со специального разрешения Николая II он был принят, несмотря на то, что оставался швейцарским подданным, в военном училище, откуда вышел прапорщиком. Конради участвовал в ряде сражений, несколько раз был ранен и награжден знаками военных отличий. После большевистского переворота поступает в белую армию. Во время сражения с красными войсками опять получает ранения и серьезно заболевает. <...> Вместе с эвакуацией армии Врангеля из Крыма, Конради до июня 1921 года находится в Галлиполи, откуда вместе с женой переезжает в Цюрих. Месяца два после этого он получает в Цюрихе скромное место в большом торговом предприятии, в котором он и работает до 9 мая.
Семья Конради сильно пострадала от большевистского режима: отец его был несколько раз заключен в тюрьму в качестве заложника и умер в больнице от лишений. Дядя и тетя Конради были расстреляны большевиками. Все имущество было реквизировано. Только матери и четырем детям благодаря помощи швейцарского представителя удалось уехать из Петербурга.

А.Полунин.

В ответ на отправляемую Конради из Лозанны телеграмму с просьбой о присылке денег, от Полунина получено письмо со ста франками. В письме, между прочим, указывается, что "интересующее лицо проживает в отеле "Сесиль". <...> На основании этого письма Полунин был арестован и привлечен ответственности.
Полунин родился в Новороссийске в 1889 г. Он окончил юридический факультет петербургского университета и занимался уголовным правом. Большевистский переворот застал Полунина в рядах армии в чине поручика. Он поступает в Добровольческую армию, отправляется со специальным поручением на Кавказ. По дороге он арестовывается большевиками, и дважды приговаривается ими к смерти, но оба раза ему удается скрыться. Вместе с Добровольческой армией он оказывается в Галлиполи; в феврале 1921 года уезжает в Женеву, где получает место секретаря Русского Красного Креста и служит до самого ареста.

Разоблаченный сучий куток

<...> Теперь солидарность в сучьем кутке эмиграции наблюдается полная. Монархисты, кадеты, правые и левые, "беззаглавцы", "беспартийные", "народные социалисты", правые эсеры - все они общими силами и по единому плану подготовляют кампанию выступления на суде для обеления убийц Воровского и попутно с этим для оклеветания новой рабоче-крестьянской России. И в высшей степени характерно, что вся эта кампания возглавляется отъявленными монархистами и направляется из подпольного монархического центра, которому служат не за страх, а за совесть (за их белогвардейскую совесть) представители зарубежной демократии" <...>

07 ноября (25 октября) 1923 года

Дело об убийстве советского посла Воровского.

Лозанна, Швейцария. Первый день процесса Мориса Конради, обвиняемого в убийстве советского посла Воровского <...>, был посвящен допросу Конради. Он заявил, что решил убить видных большевистских деятелей в отместку за страдания, причиненные его родным в России. <...>
Предварительный допрос Конради закончился и зал был введен Полонин. Он отрицает существование широко организованного заговора с целью убить Воровского, ибо лишь он один знал о намерении Конради и помогал ему лишь деньгами.<...>

10 ноября (28 октября) 1923 года

Святой убийца.

Путь обычный: святые всегда набирались из разбойников и убийц. <...>
Не удивительно, что когда русской белогвардейщине, т.е. тем же разбойникам дворянам понадобился в ударном порядке святой, его, по старым традициям, выбрали из среды убийц и грабителей. Выбор оказался удачным и даже весьма удачным. Стаж у Конради оказался великолепный. Школу хамства, пьянства и разврата он прошел в царской армии. А там по этим предметам нужно было знать на пять с плюсом.
Школу грабежа и убийства Конради прошел у Колчака и Деникина. Убийство и грабеж в соединении с хамством, пьянством и развратом дали такой букет, что хоть сейчас без экзамена ступай в "равноапостольные". Кто мог лучше, чем он подойти на амплуа "героев" и "святых" у зарубежной белогвардейщины?
И выбор, натурально, пал на него.
Фашисты дали револьвер. Счет за него будет предъявлен русским монархистам, когда они получат новую субсидию от Антанты. <...>
История вынесет свой приговор не над Конради, а над его судьями, над страной, где происходит этот знаменитый суд над всеми странами, где правит буржуазия.
Пролетариат глубоко врежет в памяти своей приговор лозанского суда, чтобы при случае не забыть, чтобы при случае его вспомнить.

11 ноября (29 октября) 1923 года

"Дэйли Телеграф" о процессе

ЛОНДОН, 9 ноября. Свидетельством о настроениях на процессе Конради может служить следующий отзыв лозанского корреспондента "Дэйли Телеграф": - "Трудно сказать, являются ли Конради и Полунин в этом процессе подсудимыми. Создается такое впечатление, что перед судом стоят не убийцы, а различные режимы, последовательно сменявшиеся в России. Это приводит к тому, что процесс превращается в длительное обсуждение событий в России, вместо разбора фактической стороны дела".

17 (04) ноября 1923 года

Вердикт

На вопрос: убил ли Конради Воровского, присяжные единогласно ответили:
- Да.
На следующий вопрос, виновен ли Конради в убийстве Воровского, 5 присяжных ответили утвердительно и 4 ответили - нет.
На вопрос о соучастии Полунина 5 присяжных ответили утвердительно и 4 отрицательно.
Защита и истцы от всяких замечаний по поводу вердикта отказываются.
В виду того, что закон требует для осуждения минимум 6 голосов, чего в данном случае не было, прокурор предлагает суду признать Конради и Полунина оправданными, но возложить на них судебные издержки в половинном размере.

18 (05) ноября 1923 года

Оправдание Конради и Полунина.

<...> Преклонимся перед приговором присяжных. Самое распределение голосов показывает, что в совещательной комнате аргументы "за" и "против" боролись упорно, и если, в конце концов, победители первые, то тем больше значение для нас имеет решение совести. Чтобы вынести это решение, швейцарские судьи должны были перешагнуть через угрозу репрессий швейцарцам, оставшимся в России, через предубеждение обвинителя, что этим создается безнаказанность политических убийств на швейцарской территории, - наконец, - через бесспорный факт самого преступления, совершенного Конради и признанного присяжными единогласно.
Оправдание Конради и Полунина не есть, конечно, оправдание "белого движения", как, быть может, постараются в противоположны целях представить дело обе стороны. Но это, несомненно, есть осуждение большевистского режима в том, что в нем является противоречием общечеловеческой этике и праву. Это есть осуждение системы насилия человека над человеком во имя классовой ненависти. Это есть признание, что к построенному на этом начале "государству" общечеловеческие нормы закона и права неприменимы. <...>

Кто оправдал наемных убийц?

Конечно, не столько те 9 присяжных, 9 подобранных судей буржуазной совести, которые так ловко "разбили" свои голоса, что убийцы тов. Воровского ушли обласканными и поощренными. И даже не председатель суда, который с первого дня дал понять наемным убийцам, что они могут держать себя на суде как дома и угрожать новыми убийствами. И даже не прокурор, который так составил обвинительный акт, чтобы оправдать уличенных и скрытых преступников. И даже не следователь, который замел следы, ведущие к главным вдохновителям преступления, и посадил на скамью подсудимых одних исполнителей.
Оправдала убийц тов. Воровского та международная шайка, которая выбрала место, время и обстановку убийства, которая застигла тов. Воровского в Лозанне, когда он мог не подозревать о вероломстве швейцарских властей, и, застигнув, пустила в него рукой Конради несколько пуль. <...>
Международные организаторы убийства тов. Воровского обеспечили оправдание физическим убийцам. Пусть трудящиеся всех стран запомнят этот главный урок лозанского суда. <...>