12 апреля (30 марта) 1905 года

Въ Японiи

«Nothing but truth» (Ничего, кромѣ правды.)

Японскіе маневры.

— Не хотите ли взглянуть маневры японской арміи? — предложилъ мнѣ принцъ Ассиръ-Гассанъ.
Вы понимаете, конечно, что я не заставилъ долго себя уговаривать.
Японцы любезно пригласили знатнаго путешественника, египетскаго принца, и „его друзей" взглянуть на маневры.
И вотъ мы — впятеромъ: принцъ, итальянскій журналистъ Чезаріо Креспи, корреспондентъ „Соггіеге della Sera", американецъ Бинефельдъ, одинъ французскій лейтенантъ, черезъ Америку и Японію пробиравшійся въ Сайгонъ, и вашъ слуга—отправились въ Эношиму.
Это въ 10 минутахъ ѣзды отъ священной Камакуры.
Трудно отыскать въ Яионіп болѣе очаровательный уголокъ.
Въ обычное время это курортъ.
Прекрасный морской берегъ, огромный лужайки и веселыя, кудрявыя, небольшія рощицы для прогулокъ. Имѣется мрачный гротъ съ какими-то необычайно старинными идолами. И изъ храма шинто то и дѣло доносятся одинокіе, задумчивые, меланхолическіе удары колокола. Спеціальность Эношимы въ обычное время—издѣлія изъ мелкихъ розовыхъ красивыхъ раковинъ.
Жители продаютъ цѣпочки, сумочки изъ раковинъ публикѣ, съѣзжающейся на морскія купанья.
Свѣтлый, ясный уголокъ, полный тихой и милой прелести.
Теперь на каждомъ шагу намъ попадались солдаты-велосипедисты.
Чувствовалась близость большого военнаго лагеря. На каждомъ шагу столбы съ надписями по-японски и англійски:
— Фотографированіе воспрещено.
Ассиръ-Гассанъ былъ почетнымъ гостемъ, но на станціи желѣзной дороги намъ съ очень извиняющимися улыбками замѣтили:
— Фотографическіе аппараты потрудитесь оставить, джентльмены, здѣсь!
Маневръ,—односторонние,—происходилъ на полянѣ, пространствомъ около 2-хъ квадратныхъ верстъ.
Въ маневрѣ участвовали двѣ полевыхъ батареи по четыре орудія.
Ихъ прикрывало около 1.000 пѣхотинцевъ и саперъ и сотня кавалеристовъ.
Все это была молодежь, лѣтъ по 18—20.
Пѣхотинцы въ бѣломъ, лѣтнемъ, въ легкихъ гамашахъ, изъ непромокаемой парусины. Легкіе ранцы, фляжки съ водой. Все на нихъ было легко и удобно. Главное — легко.
У саперъ не было ничего, кромѣ кирокъ и лопать.
Кавалеристы на высокихъ австралійскихъ лошадяхъ, энглизированныхъ, въ удивительномъ порядкѣ, совершенно напоминавшихъ скакуновъ. Сидятъ какъ пришитые.
Сама посадка японскаго кавалериста совсѣмъ особенная. Это скорѣе посадка жокея. Онъ сидитъ бліже къ шеѣ лошади, какъ сидятъ американскіе жокеи. Сидитъ нагнувшись. Словно наполовину сложенный перочинный ножикъ.
Очевидно, тутъ не возникаетъ даже мысли о необходимости для кавалериста прямой посадки.
Съ ихъ посадкой, на энглизированныхъ лошадяхъ, маленькіе японцы совсѣмъ напоминали жокеевъ.
Ихъ эволюціи не уступили бы цирковымъ.
Лошади выѣзжены изумительпо.
Внезапныя остановки, повороты на всемъ скаку, перемѣна аллюровъ, — все это не оставляло желать ничего лучшаго. Дѣйствительно, напоминало „высшую школу верховой ѣзды".
Въ орудія было запряжено по 6 великолѣпныхъ австралійскихъ лошадей, напоминающихъ тѣхъ, которыхъ запрягаютъ въ Лондонѣ въ кэбы.
Быстрота передвиженія — вотъ, очевидно, главная задача японской военной науки.
Маневръ состоялъ въ томъ, что батареи то переходили въ наступленіе, то спасались отъ наступающего врага, останавливаясь, чтобъ дать нѣсколько залповъ и мчаться дальше.
Батареи носились прямо молніями по полю.
Съ мѣста лошади подхватывали и несли во весь карьеръ. Ихъ нещадно лупили длинными англійскими бичами.
Хлопанье бичей, неистовые крики, — все это придавало бѣшено мчавшейся батареѣ видъ какого-то вихря, смерча, урагана.
Моментъ, — все это останавливалось на всемъ скаку. Люди соскакивали съ седѣній, съ козелъ, со скамеечекъ около колесъ, съ зарядныхъ ящиковъ.
Соскакивали проворно, какъ обезьяны.
Моментально орудія снимались съ передковъ, устанавливались, забивались колья, чтобы избѣжать „отдачи" орудій.
Подбѣжавшая пѣхота „маскировала" батарею.
Люди несли съ собой; — вѣроятно, очень легкіе, такъ легко они бѣгали съ ними стремглавъ,—плетеные барьеры, въ родѣ тѣхъ, какіе употребляются на скачкахъ въ видѣ препятствій.
Эти изгороди были сдѣлаиы изъ прутьевъ и обвиты зеленью.
Ихъ моментально устанавливали въ промежуткахъ между дулами орудій.
Минута, — и передъ вами кустарникъ, въ которомъ вы ни за что не угадаете скрытой батареи.
Все это быстро, съ истинно гимнастической ловкостью, безъ суеты, безъ толкотни.
— Das ist alles ausgezeichnet!—изумленно восклицалъ принцъ Ассизъ-Гассанъ.
„Это превосходно, чудесно".
Принцъ получилъ военное образованіе въ Германіи, служилъ въ индійской арміи.
Его похвала чего-нибудь да стоить.
— Very clever! Very smart!—увлекался американецъ Бинефельдъ.
„Очень ловко! Блестяще".
Я обратился къ французскому лейтенанту.
— Я въ восторгѣ! — отвѣтилъ онъ мнѣ.
Въ особенности его приводили въ восторгъ перебѣжки.
— Какое умѣнье пользоваться всѣми данными местности.
Колонна съ поразительной быстротой разсыпалась въ цѣпь. Цѣпь съ такой же изумительной быстротой собиралась и строилась въ колонну.
Перебѣжки по открытому полю дѣлались маленькими группами.
Пользовались малѣйишмъ прнкрытіемъ. Холмиками, кустами, группами небольшихъ деревьевъ.
Съ быстротой и ловкостью настоящихъ обезьянъ, маленькіе солдаты огромными прыжками неслись отъ кустарника къ группѣ деревьевъ, замирали тамъ, выжидали момента и неслись подъ защиту небольшого холмика, — такимъ образомъ, зигзагомъ, по быстро двигаясь къ цѣли.
Но вотъ на полпути, на открытомъ мѣстѣ, они, какъ одинъ человѣкъ, словно подкошенные, упали на землю.
Это — по нимъ дали залпъ. Они ползутъ.
Улучили моментъ, — вскочили, снова какъ одинъ человѣкъ, и несутся къ прикрытію.
— Эти перебѣжки изумительны! — восхищался французъ.— Какая работа!
— Они работаютъ какъ гимнасты, — поддерживалъ ихъ увлеченный зрѣлищемъ египетскій принцъ.
И притомъ солдаты были одни. При нихъ не было ни одного офицера.
— Гдѣ жъ офицеры?
— А вотъ!
Гидъ Кошино указалъ намъ на небольшую группу, стоявшую вдали, у опушки небольшого лѣска.
И не раздавалось ни одного слова команды.
Я думаю, что команда передавалась какъ-нибудь знаками, быть-можетъ, свѣтовыми приборами.
Но ни одного крика, ни одного слова команды, ни одного звука трубы или удара въ барабанъ при всѣхъ этихъ удивительно точныхъ, увѣренныхъ массовыхъ движеніяхъ.
Словно эти тысяча человѣкъ танцовали хорошо разученный ими балетъ.
А между тѣмъ, по ихъ маневрамъ было видно, что кто-то откуда-то молчаливо отдавалъ имъ самыя неожиданный приказанія.
Вотъ несется во весь карьеръ кавалерійскій отрядъ человѣкъ въ 40.
По нему, очевидно, дали залпъ.
Я чуть не вскрикнулъ.
Всадники исчезли съ лошадей.
Они вдругъ всѣ, какъ одинъ человѣкъ, наклонились съ лѣвой стороны въ уровень съ шеей лошади.
Залпъ пронесся надъ головой.
И надъ лошадьми снова выросли согнувшіеся, какъ жокеи, кавалеристы.
Я не знаю, насколько дѣйствителенъ такой маневръ. Врядъ ли по кавалеріи стрѣляютъ въ расчетѣ попасть въ головы всадникамъ. Скорѣе, вѣроятно, стрѣляютъ, чтобъ попасть въ лошадей.
Но долженъ сказать, что маневръ былъ выполненъ блестяще, изумительно ловко, стройно и единодушно.
Кавалерійскій отрядъ, словно для того, чтобы разсѣять вниманіе и огонь противника, разорвался на два,—оба полетѣли въ разныя стороны. Но вотъ опасность, очевидно, миновала, — они помчались другъ къ другу.
Нѣсколько мгновеній, и понеслись снова стройнымъ отрядомъ.
А батареи, какъ угорѣлыя, носились съ мѣста на мѣсто.
Живыя изгороди-кустарники то выростали, то исчезали.
Кружилась голова. Можно было подумать, что въ полѣ — по крайней мѣрѣ, шесть батарей.
Люди то кидались на землю и замирали, чтобъ не дать точки для прицѣла. То вскакивали, разбирали изгороди и неслись въ другое мѣсто.
Но вотъ японцевъ захватили. Явилась надобность окопаться.
Саперы кинулись за дѣло. Именно — кинулись. Заработали кирки, лопаты.
Цѣлый фейерверкъ земли полетѣлъ надъ саперами.
Чтобъ вырыть траншею, въ которой во весь ростъ мог бы стать человѣкъ, на 15 человѣкъ, пятнадцати япноскимъ саперамъ требовалось отъ 15-ти до 20-ти минуть.
Минутами, — очевидно, „снарядъ!" или „залпъ!"— кирки и лопаты летѣли на землю, и саперы словно проваливались въ тартарары. Спрыгивали въ выкопанные наполовину траншеи.
Черезъ секунду они выпрыгивали оттуда снова, хватались за кирки и лопаты, — и снова фейерверкъ комьевъ земли летѣлъ надъ ними.
— И это умно! — одобрилъ принцъ Ассизъ - Гас-санъ.— Прыжки безъ инструментовъ. Нѣтъ опасности получить увѣчье, легче и прыгать и выскакивать!
Черезъ 20 минуть,— а работа шла съ безпрестанными такими перерывами, — цѣлый рядъ траншей былъ готовь, — и отрядъ былъ уже въ землѣ, готовый отстрѣливаться.
По полю, очевидно, передавая распоряженія, носился велосипедистъ.
Онъ былъ одинъ на двѣ батареи, на 1000 человѣкъ пѣхоты, на сотню носившихся, какъ птицы, кавалеристовъ.
Его роль была трудна и отвѣтственна, но онъ былъ на высотѣ задачи.
Самъ „другъ стального колеса", когда-то оспаривавшій рекорды на трэкѣ, — я кое-что понимаю въ этомъ дѣлѣ.
И долженъ отдать дань восхпщепія не только быстроте, но и изумительному искусству японскаго велосипедиста. Онъ носился съ необыкновенной быстротой. Минутами устанавливал несомнѣнно, невѣроятные рекорды. Но что выходило у него превосходно,— это онъ примѣнялъ при переѣздѣ черезъ холмики,— подскакиваніе на сѣдлѣ.
Это ужъ было что-то виртуозное.
При бѣшеномъ летаньѣ по неровной мѣстности онъ сверзился всего одинъ разъ, — а мы, увлеченные зрѣлищемъ, смотрѣли на маневры полтора часа ,— но тот-часъ же вскочилъ и понесся какъ ни въ чемъ не бывало.
„Разница" получалась секунды въ двѣ.
Кругомъ поля, на которомъ происходили маневры, стояла толпа японцевъ, женщинъ, дѣтей.
Какъ относилась эта публика къ ловкимъ маневрамъ своей родной арміи?
Никакого, что называется, „патріотическаго подъема", никакихъ воинственныхъ восторговъ.
Любители спорта, гимнастики, всякихъ физическихъ упражнений, японцы смотрѣлн на упражненія своихъ солдатъ, какъ на атлетическія игры.
Смѣялись особенно ловкимъ и удачнымъ маневрамъ, горячо обсуждали ихъ, какъ у насъ зрители обсуждаютъ борьбу.
Все это придавало маневрамъ видъ военной пантомимы, удивительно слаженной, заученной и срепетованной.
Маневръ начался въ 6 часовъ утра и кончился при насъ, въ 5 пополудни.
— Давали въ это время людямъ отдыхъ? — спросилъ принцъ Ассизъ-Гассанъ.
— Нѣтъ, предполагается, что идетъ 11-часовой безпрерывный бой.
— Пищу?
— Нѣтъ. Ни у кого ничего не было во рту, — кромѣ воды, которая у нихъ во фляжкахъ.
И большой спортсмэнъ, американецъ Бинефельдъ, воскликнулъ прямо съ энтузіазмомъ:
— И такая свѣжесть! Какова тренировка! Маневры, шедшіе безъ команды, безъ сигнала,—
такъ же молча, безъ слова команды, безъ звука рожка, словно по мановенію ока, кончились.
Солдаты прошли мимо насъ, всѣ въ поту, всѣ въ пыли, въ грязи, — но не измученные. На лицахъ не было написано положительно никакого утомленія. Мины были полны скорѣе самодовольства. Такъ возвращается молодежь послѣ какой-нибудь гимнастической игры на чистомъ воздухѣ:
— „Ловко исполнено!"
Тутъ сказывался, очевидно, юный возрастъ солдатъ.
Они отдавались своимъ воинскимъ упражненіямъ съ увлеченіемъ юности, любящей атлетику, спортъ и движеніе.
— Какая свѣжесть! — изумлялись всѣ, принцъ, американецъ, французскій лейтенантъ.
Я видалъ много маневровъ и ученій европейскихъ войскъ.
Красивы англійскія ученья. Красивы и ловки. Но, въ сравненiи съ удивительной простотой японскихъ
маневровъ, англійскія экзерциціи кажутся слишкомъ театральными. Въ другихъ арміяхъ я всегда на ученьяхъ видѣлъ на лицахъ у солдатъ впечатлѣніе крайней неохоты. И только здѣсь увидѣлъ настоящее увлеченіе атлетической игрой.
Мы возвращались съ этихъ маневровъ даже подавленные.
— Никогда не думалъ, что японцы такіе хорошіе солдаты!—раздумчиво говорилъ египетскій принцъ.
— Какое искусство передвиженій!—продолжалъ восторгаться французскій лейтенантъ, и, — истинный французъ, — и тутъ съ самодовольствомъ замѣтилъ:
— А форма одежды взята у насъ!
— Европейскія арміи не обладаютъ такой подвижностью, — съ убѣжденіемъ говорилъ американецъ п и доказывалъ это событіями во время китайскихъ смутъ:
— Тогда японцы были вездѣ раньше всѣхъ.
А принцъ Ассизъ-Гассанъ подтвердилъ:
— При Таку, когда форты уже были фактически взяты, подготовлены артиллеріей, — раньше всего высадились и завладѣли ими японцы.
А мнѣ вспомнились слова японскаго майора Инагаки:
— Вопросъ о численности арміи? Не менѣе важенъ вопросъ о способности арміи къ быстрымъ передвиженіямъ. Это замѣняетъ численность: когда нужно, вы имѣете тамъ, гдѣ нужно, сколько нужно войска. А въ быстротѣ передвиженій никто не сможетъ поспорить съ японцами. Это дѣлаетъ нашу армію „страшно многочисленной".

В.КРАЕВСКIЙ

(Текст печатается по книге В.Краевский «В Японии». Издание Т-ва И.Д.Сытина, 1905 г. 186 стр.)

1901

1902

1903

1904

1905

1906

1907

1908

1909

1910

1911

1912