19 (06) апреля 1905 года

Въ Японiи

«Nothing but truth» (Ничего, кромѣ правды.)

Столица шимозе.

Мы ѣдемъ удивительно живописной гористой мѣстностью.
Отъ видовъ глазъ не оторвать.
Это несчастная провинція Аки.
Обитатели ея живутъ буквально на вулканѣ. Нигдѣ въ мірѣ не бываетъ такого количества землетрясеній, какъ здѣсь. Землетрясеніе въ провинціи Аки и ея главномъ городѣ Хирошимѣ — явленіе такое же обычное, какъ у насъ лѣтомъ гроза.
Словно это земля дрожитъ передъ лазурнымъ, яснымъ небомъ за то, что на ней дѣлается.
Здѣсь лабораторія взрывчатыхъ веществъ Японіи.
Японцы выбрали этотъ глухой, „въ сторонѣ отъ большого свѣта", никѣмъ не посещаемый уголокъ для того, чтобы здѣсь, въ тиши, въ окрестностяхъ Хирошимы, построить всѣ свои пороховые, динамитные и шимозные заводы.
Всѣ заводы, всѣ склады расположены въ окрестностяхъ города на большихъ дистанціяхъ другъ отъ друга.
Японскіе города, всѣ изъ дерева и бумаги, горятъ чрезвычайно часто. Если ужъ пожаръ, то полгорода сгораетъ какъ костеръ. Японцы съ чрезвычайной быстротой сколачиваютъ новые дома, и японскіе города только и дѣлаютъ, что горятъ и возникаютъ вновь изъ пепла. Какіе-то фениксы!
Но ни одинъ городъ не горитъ такъ часто, какъ Хирошима. Каждое землетрясеніе ведетъ за собою пожаръ. И маленькій, хорошенькій городокъ имѣетъ эфемерный видъ легкаго, дачнаго поселка.
Расположение пороховых, динамитныхъ, шимозныхъ заводовъ вблизи такого костра было бы очень опасно. И потому всѣ заводы и склады находятся въ окрестностяхъ.
Такова эта легко воспламеняющаяся столица провинціи, выдѣлывающей легко воспламеняющіяся вещества.
Я дѣлаю эту поѣздку съ однимъ образованным и очень обязательнымъ японцемъ Кондо.
Онъ—крупный заводчикъ. У него фабрика физическигь аппаратовъ. Его спецiальность—устройство гидравлическихъ прессовъ.
Онъ имѣетъ постоянныя дѣла съ большими заводами, съ пороховыми въ томъ числе,—и съ этой точки зрѣнія его знакомство и бесѣды представляютъ для
меня ннтересъ.
Онъ, въ своемъ родѣ, знаменитость Японіи.
Онъ первый привезъ изъ Европы на свою родину рентгеновскіе лучи. Передъ войной онъ имѣлъ массу заказовъ на рентгеновскіе кабинеты для „Краснаго Креста" и военныхъ госпиталей.
— По количеству этихъ заказовъ можно было судить, что „событіе" близко! Готовились отыскивать очень много пуль! — говорить онъ съ улыбкой.
Но Кондо умѣлъ молчать. И всѣ эти заказы исполнялись въ величайшей тайнѣ.
Кондо, я долженъ прибавить, — большой патріотъ.
— Съ Хирошимой мы спокойны, — говорить онъ мнѣ,— какъ ни въ строгой тайнѣ держатся у насъ заводы взрывчатыхъ веществъ, но я, постоянно имѣя съ ними дѣло, кое-что знаю. Запасы наши велики,—и все, все, что намъ нужно, мы дѣлаемъ здѣсь, въ Японіи.
Всe это дѣлается японскими руками! — продолжалъ онъ съ увлеченіемъ. — И мы спокойны за сохраненіе тайны: всѣ, отъ директоровъ до самаго мелкаго слу-жащаго,—японцы. Ни одного иностранца! Въ Европѣ я посѣщалъ, но своей специальности, заводы взрывчатыхъ веществъ, и, сколько могу судить, наши стоятъ на высотѣ самыхъ лучшихъ европейскихъ. Они поставлены идеально!
Чтобъ выѣхать изъ Хирошимы въ окрестности, нужно спеціальное разрѣшеніе.
— Котораго иностранцу никогда не дадутъ! — съ любезной улыбкой поясняетъ мнѣ Кондо.
И появленіе иностранца въ Хирошимѣ не можеть пройти незамѣченнымъ. Тутъ нѣтъ даже европейскаго квартала. Тутъ не живетъ ни одного европейца.
Да городокъ, кромѣ его ужасной спеціальности, ничѣмъ и не замѣчателенъ.
Единственная его историческая достопримѣчательность — дворецъ.
Это таинственное, какъ всѣ японскіе дворцы микадо, зданіе за рвомъ, валомъ и высокой стѣной, „дорого каждому японцу", — какъ пояснилъ мнѣ Кондо:
— Какъ воспоминаніе.
— Здѣсь „великій императоръ", — какъ называют! японцы своего микадо,— провелъ въ 1894 и 1895 году все время войны съ Китаемъ. Чтобъ быть ближе къ театру военныхъ дѣйствій. И, быть можетъ,—добавилъ Кондо, — чтобъ умереть во главѣ своихъ войскъ, если бы обстоятельства приняли дурной оборотъ для насъ.
Онъ говорилъ особенно взволнованно, когда мы проѣзжали мимо историческаго дворца.
— Здѣсь микадо пережилъ .тяжелое и трудное время войны съ Китаемъ. Мы всѣ знали только, что микадо ведеть здѣсь, въ этомъ дворцѣ, жизнь такую же скромную, какъ бѣдный ремселенникъ.
— Скажите, — спросилъ я, —развѣ вы считаете теперешнія обстоятельства менѣе тяжелыми?
Онъ улыбнулся:
— О, куда же! Развѣ можетъ быть сравненіе? Теперь дерется уже испытанная армія. Тогда японская армія держала экзаменъ, а вмѣстѣ съ ней и вся Японія. Микадо поставилъ Японію на новый путь. И въ войнѣ съ Китаемъ были поставлены на карту всѣ результаты реформъ. Что реформы сдѣлали со страной? Сильна ли новая, реформированная армія? Каковъ порядокъ, установленный при реформахъ? Каково экономическое положеніе страны при реформированных порядкахъ? Можетъ ли она выдержать тяготы войны? Всему этому дѣлался экзаменъ.
По его словамъ, такимъ образомъ, выходило, что война съ Китаемъ имѣла для Японіи то же значеніе, какое имѣла для насъ война 1877—1878 годовъ,-когда мы, впервые послѣ эпохи великихъ реформъ, выступали на трудный экзаменъ. И его выдержали!
— Микадо не могъ не волноваться. Все дѣло его жизни подвергалось испытанію. Вы только подумайте, что завопили бы поклонники старины, — а ихъ тогда было еще много, — если бъ китайская неудача привела насъ къ разгрому. „Вотъ что на дѣлали реформы. Онѣ насъ ослабили. Онѣ погубили страну". Но война кончилась блестяще ,— и дѣло поклонниковъ старины было проиграно разъ и навсегда. Ихъ не стало въ Японіи. Развѣ только среди самой невѣжественной части населенія самыхъ дальнихъ и глухихъ провинцій. Вся страна наглядно увидала, какой сильной, могучей сдѣлали ее реформы. Это была война величайшаго значенія для Востока. Двѣ силы мѣрялись. Въ войнѣ Китая съ Японіей застой воевалъ съ прогрессомъ. И на глазахъ у всей нашей страны выигралъ и побѣдилъ прогрессъ. Послѣ этого дѣло прогресса было обезпечено въ глазахъ всей нашей страны, всего населенія.
Такія мысли вызвалъ въ моемъ собесѣдникѣ, японцѣ, дворецъ въ „столицѣ шимозе.
Я заговорилъ объ этомъ поистинѣ адскомъ изобрѣтеніи.
— Шимозе, который изобрѣлъ это взрывчатое вещество, названное по его имени...
Кондо перебилъ меня съ улыбкой.
— „Изобрѣлъ". Это слишкомъ громко сказано. Инженеръ Шимозе ничего не изобрѣталъ, ничего не открывалъ. Онъ только усовершенство валъ чужое изобрѣтеніе. Вѣдь шимозе не что иное, какъ усовершенствованный лиддитъ.
И тутъ японцы, какъ и всегда, ничего новаго, своего, не существовавшаго еще, не выдумали.
Они нація не геніальная, но удивительно талантливая. Если принимать слова: „геній" и „талантъ" въ ихъ истинномъ смыслѣ. Геній открываетъ новые пути. Талантъ расширяетъ, улучшаетъ, превращаетъ въ удобныя дороги тропинки, протоптанный геніемъ. Геній открываетъ. Талантъ усовершенствуетъ. Геній родитъ. Талантъ беретъ на воспитаніе чужихъ дѣтей, но даетъ имъ отличное образованіе.
Японцы всегда и все перенимали. Но перенимали съ толкомъ, чѣмъ и отличаются отъ европейскихъ народовъ, перенимающихъ обыкновенно другъ у друга только худшее. Усовершенствовали взятое у другихъ, внося массу здраваго, практическаго смысла.
Исторія этого ужаснаго „усовершенствованія лиддита" очень типична, характерна и показываетъ, съ какимъ вниманіемъ слѣдили японцы за техникой воины, какъ они готовились.
Лиддитъ впервые былъ прпмѣненъ въ 1898 году въ суданской экспедиціи, въ знаменитой битвѣ при Атабара и далъ возможность англичанамъ на голову и окончательно разбить махдистовъ.
Появленіе лиддита въ числѣ военныхъ средствъ ужасомъ должно было поразить весь цивилизованный міръ.
Борьба велась среди горъ, въ каменистой мѣстности.
Запершись въ укрѣпленіяхъ изъ грандіозныхъ глыбъ камня, махдисты были неприступны.
Тогда-то лордъ Китченеръ, одинъ изъ страшнѣйшихъ людей и величайшихъ полководцевъ нашей эпохи, и примѣнилъ впервые лиддитные снаряды.
: Ихъ дѣйствіе превосходило что-нибудь до сихъ поръ видѣнное на войнѣ.
Ударяясь въ каменный глыбы, лиддитные снаряды рвали ихъ въ осколки, осыпая махдистовъ тысячами этихъ осколковъ.
— Казалось, что скалы начинены динамитомъ и взрываются сами! — разсказывали очевидцы.
Махдисты гибли тысячами среди этихъ, взрывающихся какъ бомбы, укрѣпленій.
Послѣ такой „подготовки артиллерійскимъ огнемъ" брать груды политаго кровью каменнаго щебня, перемѣшаннаго съ клочьями человѣческаго мяса, не представляло никакой трудности.
И подъ Атабара махдисты были наголову разбиты лиддитомъ.
— Но англичане слишкомъ увлеклись лиддитомъ!— съ улыбкой замѣтилъ японецъ Кондо. — Практичные люди, которыхъ нельзя высоко не цѣнить, но они не замѣтили главной особенности лиддита.
Англичане считали свою артиллерію, вооруженную лиддитными снарядами, внѣ спора.
И война съ Трансваалемъ была для нихъ „дѣломъ лиддита-.
— Они забыли разницу почвъ! — пояснилъ Кондо.
Ударяясь въ каменную глыбу и отъ нея давая тысячи осколковъ, лиддитный снарядъ въ каменистой мѣстности Атабара удесятерялъ свою разрушительную силу.
Въ Трансваалѣ —песокъ или мягкая, жирная почва. Лиддитные снаряды уходили въ землю, не разрываясь.
— Изъ 10 снарядовъ рвались только 2-3! — привелъ мнѣ справку Кондо.
Тогда-то надъ лиддитомъ началъ работать молодой японскій инженеръ Шимозе, преподаватель химіи въ одномъ изъ японскихъ политехникумовъ.
Въ 1901—1902 годахъ онъ „улучшилъ лиддитъ".
Онъ усилилъ .его дѣйствіе.
Онъ придалъ его дыму сѣровато-желтый цвѣтъ:
— Что очень важно для обозначенія мѣста, куда упалъ снарядъ и разорвался ли. Чтобъ знать, на какую почву онъ попадаетъ: можетъ ли тамъ разрываться, — или надо, за безплодностью, прекратить стрѣльбу лиддитными снарядами и не тратить ихъ даромъ. Огромный вопросъ экономіи.
И важное „улучшеніе":
— Онъ придалъ особую удушливость газамъ, развиваемымъ лиддитомъ. Это страшно цѣнно!—съ увлеченіемъ говорилъ образованный и просвѣщенный патріотъ. — Даже тѣхъ, кто уцѣлѣетъ, не будетъ убитъ осколкомъ, не задохнется отъ удушливаго газа,— это портитъ какъ военный матеріалъ. Это вызываетъ продолжительныя страданія, главнымъ образомъ бронховъ, которыя дѣлаютъ человѣка ужъ не такимъ хорошимъ военнымъ матеріаломъ.
Отсюда до начинки бомбъ чумными, напримѣръ, бациллами — одинъ шагъ.
— Инженеръ Шимозе получилъ большія выгоды отъ своего изобрѣтенія?
— О, да! Правительство у него немедленно же купило секретъ. Онъ былъ совсѣмъ бѣднымъ человѣкомъ. Теперь это состоятельный человѣкъ.
— Очень богатый?
— Я этого не скажу. Но состоятельный.
— Но онъ могъ бы продать свое изобрѣтеніе за огромныя деньги другимъ. Что-что, а средства убивать теперь цѣпятся цивилизованными націями на вѣсъ брильянтовъ.
— Онъ работалъ для Японіи!
Кондо взглянулъ на меня съ изумленіемъ:
— Какъ же могъ онъ продать кому-нибудь силу своего отечества?
Я думаю, что тутъ заслуживаютъ похвалы обѣ стороны: и правительство, которое спѣшитъ купить нужное изобрѣтеніе, и изобрѣтатель, довольствующійся скромнымъ заработкомъ, не требующій непремѣнно милліоновъ и не грозящій:
„А то продамъ за границу".
— Инженеръ Шимозе очень популяренъ въ Японіи?
— О, да! Одинъ изъ самыхъ популярныхъ людей Вы знаете, что „шимозе" принесла намъ въ Манчжуріи? Среди горъ на каменистой почвѣ дѣйствіе „шимозе" было блистательно, и инженеру Шимозе мы обязаны многимъ въ кампаніи.

В.КРАЕВСКIЙ

(Текст печатается по книге В.Краевский «В Японии». Издание Т-ва И.Д.Сытина, 1905 г. 186 стр.)

1901

1902

1903

1904

1905

1906

1907

1908

1909

1910

1911

1912