12 июля (29 июня) 1911 года

Китаец о китайцах.

Вот как описывает нравы своих соотечественников мандарин Ли-Хао-пе *).
Три бедствия губят Китай: игра, пьянство и разврат. Трудно сказать, какое из них горше, - кажется, игра. Этой страсти китайцы предаются с увлечением, которое вряд ли можно встретить в других странах.
Игра запрещена законом, но нравы сильнее их. Современный Китай, это какой-то огромный притон. Во что только не играют китайцы? В карты, кости, шахматы, шашки. Очень распространена также игра, в которой проигравший должен выпить стакан воды. Кроме того, китайцы большие любители боя петухов, при чем часто держат пари на крупные суммы. Закоренелые игроки предпочитают карты или кости. Они собираются в частных домах или в чайных, заменяющих в Китае европейские кафе. Там они играют дни и ночи напролет, забывая о сне и еде. Нет буквально ни одной деревушки, где не было бы игорного дома и профессиональных игроков.
Китайцы трудолюбивы и экономны, но их жадность, их бешенное влечение к богатству, их склонность к ажиотажу и спекуляции легко их толкают на игру. если они не ведут никаких дел. Раз отдавшись игре, они с трудом от нее отрываются. Забрасывают свои дела, забывают о семьях и живут только костями и картами. Проиграв все деньги, они проигрывают порой дом, землю и даже жену, судьба которой зависит от одного удара в кости.
Игрок-китаец ни перед чем не останавливается. Он проигрывает даже свое платье. И легко себе представить, какие отвратительные подчас разыгрываются сцены, если вспомнить, что страсти делают человека жестоким и бесчеловечным. Но даже и на этом не останавливаются игроки. Можно сказать, что в Китае страсть к игре доходит до безумия. Случается, что в пух и прах проигравшиеся игроки собираются за отдельным столом и играют на пальцы рук, которые они отрубают друг у друга с поразительным стоицизмом.
Конечно, не все игроки доходят до такого остервенения. Но, во всяком случае, игра - одно из самых больших зол. Зло это настолько распространилось, что законы совершенно бессильны. Люди всех рангов и всяких возрастов играют. Но всего сильнее игра распространена в низших слоях. На любой улице большого города вы можете увидеть подвижный игорный дом. Две кости в чашке - непреодолимый соблазн для любого рабочего, отправляющегося на работу или идущего с работы. Раз он присел перед этим походным прибором, – его трудно оторвать. И часто в течение нескольких часов он проигрывает все свои сбережения.
Перейдем к пьянству. Эта язва приносит не меньше зла, пожалуй, чем кости. Разница только в том, что пьянство более развито к Северу, а игра - на Юге. Конечно, самый распространенный напиток в Китае – чай. Но напиваются китайцы не чаем, а всевозможными спиртными напитками рецепты изготовления которых широко распространены и всем доступны.
Спирт гонять преимущественно из хлебных злаков, - главным образом из риса. Пьют его как воду и пропивают нередко все до нитки. Разорению способствует особенно то обстоятельство, что торговцы спиртными напитками охотно отпускают их в кредит в течение всего года, а потому потребитель пьет вволю, не заботясь о расплате. Но вот наступает срок платежа, и на покрытие долга приходится продавать или закладывать домашнюю обстановку, дом, а сплошь и рядом и землю.
Наряду с этими двумя бичами вносит свое страшное разлагающее влияние третий - разврат.
Общественная нравственность - только маска. Порок настолько проник в это общество, зараженное скепсисом, что лак стыдливости, скрывавший его, повсюду спадает, и мы видим ужасные язвы, разрушающие все народы без веры. Разговорный язык уже отдает отвратительным цинизмом и жаргон гнусных притонов все более и более становится обычным стилем беседы. В некоторых провинциях попадаются гостиницы, в которых есть целые комнаты, сплошь покрытые рисунками превосходящими по своему цинизму все мыслимое. И китайцы эти невероятные рисунки называют очень мило – цветочками.
Понятно, что пауперизм должен принимать ужасающие размеры в стране, где так распространены игра, пьянство и разврат. Понятно, что в такой стране не может не быть множества нищих, воров и разбойников.
Правда, во всей империи слишком много народу и слишком мало земли. Большая часть восстаний, – а они становятся все чаще и чаще, - только по внешности имеют политический характер. На самом деле, это – восстание нищеты; это порочный круг, из которого не видно выхода, потому что с голодом нельзя заключить договора.
Нищие и голодающие в провинциях предоставляются на волю судьбы. В Пекине еще кое-что делается для бедняков. Пекинские нищие регистрируются по разрядам. Во главе каждого разряда стоит свой начальник, а во главе все нищих – свой «король», входящий в непосредственные сношения с полицией, но зато и ответственный за все поступки своих подданных.
Не вдаваясь в детали официальной благотворительности, опишу только китайские ночлежные дома. Вот устройство громадного ночлежного дома. называемого «на куриных перьях».
Это – огромный зал, весь устланный толстым слоем куриных перьев. Туда допускаются все: мужчины, женщины, дети, молодые и старые; каждый устраивается в этом океане перьев как умеет и спит как может.
Сначала каждому ночлежнику давали на ночь покрывало, но вскоре это пришлось прекратить, так как большинство предпочитало захватить их с собой, чтобы спустить за грош или воспользоваться им как дополнением к своему слишком легкому для суровых зимних холодов, костюму. А так как плата за ночлег всего полсантима, то администрация увидела, что предприятие пойдет прахом. Было бы слишком жестоко совершенно отнять покрывало, да и нравственность страдала бы при этом. Вот как был разрешен вопрос: устроили суконное покрывало таких размеров, что оно закрывало весь огромный пол. На день оно поднимается, образуя как бы огромный балдахин, а на ночь, когда все улягутся, опускается, при чем, чтобы ночлежники не задохнулись, в нем проделана масса дыр, куда они просовывают свои головы. Утром ночлежников будят ударами в там-там, чтобы при поднимании покрывала не захватить случайно и не поднять на воздух какого-нибудь слишком разоспавшегося ночлежника.
Тогда в этом огромном гнезде начинается быстрое движение нищих: они копошатся, поспешно одевают свое жалкое отрепье и многочисленными группами растекаются по улицам города, чтобы более или менее законным путем добыть себе дневное пропитание.

*) «La Revue», №13.