19 (06) сентября 1911 года

Въ минуту горя.

Совершилось! Не уберегли! Совершилось ужасное, всѣмъ сердцемъ это чувствуешь и всѣми фибрами души, и все же лишь исторія оцѣнитъ съ полной сознательностью совершившееся, Мы, сквозь туманъ набѣгающей слезы, видимъ только предъ собою темное будущее, словно яму, изъ которой поднимаются удушающіе, ядовитые пары. За порогомъ неизвѣстное, но гибель государственнаго человѣка такого закала, въ такомъ ореолѣ, около свѣтлаго имени котораго объединяется все честное, все разумное, все совѣстливое въ странѣ, громами говорить — за порогомъ новая смута, новый приливъ злой воли, кровавого фанатизма, жестокой борьбы. Въ лицѣ Петра Аркадьевича Столыпина у кормила власти во главѣ правительства стояла честность и честь, Съ, уваженіемъ поднимали мы всѣ глаза на его неколебимую, мощную личность. И это уваженіе, въ которомъ никто не могь отказать покойному, быть можетъ оно одно задерживало разлив страстей, вѣяло спокойствіемъ, дало возможность начать созидательную работу среди развала. Но страшно думать, а приходится думать, что честность, что гуманность, что просвѣщенность уже не могуть сдержать бурный приливъ зла, что лишь жестокая, желѣзная и беспощадная воля можѣтъ насъ оградить, воля, которая отвѣтитъ по закону «око за око и зубъ за зуб». Та конституціонность, которая проводилась покойнымъ премьер-министромъ, конечно наслѣдуется кабинетомъ. Но вѣдь ужаснѣйшее преступленiе, отнявшее у Pocciи Петра Аркадьевича Столыпина, среди светлых кіевскихъ торжествъ, — симптомъ второго выступленія, голова гидры, вновь отрождающейся. «Автономная группа» подпольныхъ убійцъ, политическихъ маньяковъ открыла свою работу этимъ первымъ, ужасающимъ злодѣяніемъ и отняла сразу самое дорогое, что было у правительства, страны и у законопослушной части общества. Чувство безопасности утрачено нами. На культуру, на все свѣтлое, все доброе вновь пошла темная рать...
Не уберегли! Но если не уберегли, то какъ же будутъ бороться съ приливомъ анархiи, съ дальнѣйшими замыслами терора?
Не уберегли! Ту бездарность, ту безпечность, ту недальновидность, которыя проявили всѣ охранявшіе премьеръ-министра, мало осуждать, мало бичевать! Съ нею жить нельзя. Какъ! Народъ русскій даетъ милліоны на охрану приставителей своей исторической власти, и преступная халатность окружаетъ главу правительства на глазахъ Монарха! Темный «сотрудникъ», Жидокъ-предатель, самъ поставленный революционерами передъ дуломъ браунинговъ, является въ Кіевъ съ цѣлью себя «реабилитировать» предъ анархическимъ подпольемъ. За его плечами— смерть. Онъ уходить отъ казни, которой предастъ его подполье. Куда? На висѣлицу. Но выбора нѣтъ. Темная надежда спастись, скрыться въ толпѣ, бѣжать потомъ изъ тюрьмы стремитъ его. Но этотъ маніакъ, предатель, новое — и которое уже!—перевоплощенiе Азефа, пребывающій между двумя казнями, онъ вызванъ охранять премьеръ-министра! Кошмаръ! Ужасъ! Именно въ этой бездарности нашей охраны тутъ и ужасъ, и кошмаръ.

1901

1902

1903

1904

1905

1906

1907

1908

1909

1910

1911

1912