1901

1902

1903

1904

1905

1906

1907

1908

1909

1910

1911

1912

1913

1914

1915

1916

1917

26 (13) января 1913 года

Вчерашняя «Татьяна».

Вчера справили именины старой студенческой подруги Татьяны...
Но—увы!—с каждым годом академические традиции все более выветриваются...
И больше, чем „Gaudeamus", вчера звучала пошлая кабацкая песенка „Макарони, ах, Макарони“!..
И больше, чем старая студенческая песня „Быстры, как волны", раздавалась „Ойра, ойра“ и „Мне мамаша запретила танцевать кэк-вок, потому что находила в том большой порок“...
Во всех ресторанах дым коромыслом.
Во многие рестораны часов с 11 новых посетителей не пускали:
— Местов нет!..
Бесконечная вереница веселых паломников шла и ехала за город...

„ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ“.

Подвал кабарэ переполнен.
Много профессоров, докторов, адвокатов —бывших питомцев университета. Четыре раза дружно был пропет «Gaudeamus».
По требованию публики артисты „Летучей Мыши“ исполнили студенческие песня.
Среди присутствовавших: градоначальник свиты Его Величества ген.-м. А.А.Адрианов, чиновник особых поручений при градоначальнике Песцов, писатель Арцыбашев, проф. Н.С.Остроухов, заграничный импресарио Дягилев.

„ПРАГА“.

Собрание в адвокатском клубе отвлекло отсюда многих завсегдатаев.
Но зато in corpore собралась „правоверная" университетская профессура.
Здесь были ректор, проректор и до 40 профессоров, руководящих теперь университетом, во главе с попечителем А.А.Тихомировыми.
Попечитель округа произнес речь с призывом к объединению на процветание и славу „almae matris".
Говорили речии проф. Губарев и др.
Прочитал стихи к случаю Р.Ф.Брандт.
Остальная публика—солидные доктора, адвокаты и т. д.
Оркестр по требованию играл „Gaudeamus“.

В ЮРИДИЧЕСКОМ СОБРАНИИ.

Шумно и весело праздновали Татьянпи день в Юридическом собрании.
Товарищеский ужин собрал более 360 человек. Много дам.
Длинный ряд тостов и речей открыл один из старейших представителей московской адвокатуры, В.A.Капеллер. Оратор отметил необходимость сoxpaнения студенческих идеалов и посвятил несколько слов упадку нашей almae matris.
Затем говорили: А.Р.Лединицкий, А.А.Кизеветтер, Кн. А.И.Сумбатов, Вл.И.Немирович-Данченко, председатель коммерческого суда Н.А.Победоносцев, председатель совета прис. поверенных Д.H.Доброхотов И мн. др.
Товарищеский ужин продолжался до 1 часа ночи, затем все присутствовавшие разбились по гостиным. Раздались студенческие песни, а в большой зале открылись танцы.

ЛИТЕРАТУРНО ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ КРУЖОК.

В залах кружка по обыкновению тихо и спокойно. О Татьяне говорят мало.
Из старых студентов вчера тут собрались: проф. Кожевников, Попов, Бунин, Чижов, Худяков, Никитинский, Иванцов, Красовский, Мандельштам, Кашеверов, Загоскин, Барцал, Михайловский, Соколов, Сахаров, Галицкий и другие.

«НОВЫЙ ПЕТЕРГОФ».

Скромный в обычные дни ресторан неузнаваем. Тут справляет Татьяну учащаяся молодежь, молодые адвокаты, врачи.
К 11 час. ресторан переполняется. В общем зале сплошная взбудораженная, настроенная „на Татьянин” лад толпа.
Ни одного свободного столика. Масса публики и между столов.
Оркестр без конца играет „Gaudeamus“. Многоголосый, нестройный хор соперничает с оркестром.
Старые слова старой студенческой песни поют на новый лад?
„Vivat academia!“
„Vivant ex-proffessores!“ т.-е. бывшие профессора...
Cтарый студенческий гимн чередуется современными бравурными „Макарони“, „Ой-pa“ и т. и. Могучий бас, в котором больше искренности, чем твердости, затягивает «Дубинушку». Сотня молодых голосов покрывает всем знакомыя слова...
К концу настроение повышается еще более. Кто-то пытается что-то говорить.
Речь обрывается „Gaudeamus“...
Другого „оратора" выводят.
Тот громко протестует.
Сенсацию производись появление старой студенческой корпорации „Viribus unitis“.

РЕСТОРАН «ЭРМИТАЖ».

В былые годы студенческий праздника справлялся тут шумно и весело.
В белых залах «Эрмитажа» собирались все любимые студенчеством профессора и видные адвокаты.
Здесь московский златоуст Плевако после обильного возлияния в честь Татьяны, стоя на столе, произносил свою обычную речь, после которой старые и юные студенты его качали.
Кто-либо из профессоров рассказывал многочисленной аудитории воспоминания о своих студенческих годах.
Знакомая всем мелодия «Gaudeamus» временами подхватывалась тысячью молодых голосов и каким-то ревом проносилась по всем залам.
Из «Эрмитажа», служившего сборным пунктом, громадная академическая семья направлялась всевозможными способами передвижения за город, где кутили всю ночь.
Прошли эти времена.
Вчера в залах «Эрмитажа» ничто не напоминало о студенческой «Татьяне».
Солидная публика—завсегдатаи ресторана—не знают Татьяны и не справляют ее...
Лишь за одним столом сидело несколько видных коммерсантов, питомцев московского университета, которые за бокалом вина вспоминали юношеские студенческие годы.
Студенческая песня, в полголоса затянутая одним из них, вызвала всеобщее недоумение и оборвалась после двух-трех тактов.

РЕСТОРАН „АМПИР”.

В различных уголках веселые компании старых студентов, в настоящее время уже почтенных отцов семейства.
Молодежи мало.
Изредка мелькают голубые воротники студенческих сюртуков.
Не слышно веселой песни.
Все чинно, благородно, как и в обычные дни.

РЕСТОРАН „РИШ”.

Ресторан переполнен.
Много нынешних студентов, много бывших, с университетскими значками.
Непрерывный шум.
Раздаются звуки „Gaudeamus” и все начинают петь старую студенческую песнь. Шумно и весело.
Около оркестра несколько студентов начинают танцевать. Танцуют камаринскую, лезгинку. Звуки «Gaudeamus» сменяют другие популярные мотивы.
Какой-то студент пытается говорить речь, но его заглушает шум.
Кого-то качают.
К 2 час. ночи ресторан начинает пустеть и все направляются к «Яру» и в «Стрельну».

"МОРАВИЯ".

Несколько лет ресторан в Татьянин день закрывался.
Это отразилось на вчерашнем сборе.
Народу было, правда, очень много, но все-—-случайные.
Студенты заняли три стола.
Пение, требование „Gaudemus`а” — все шло своим порядком.
К половине первого собралось так много публики, что пришлось закрыть двери.

„МАРТЬЯНЫЧ”.

Все кабинеты заняты.
В общем зале 600—700 человек. Столики составлены. На открывшемся пространстве—пляски.
Узнать отдельные личности в этой толпе невозможно...

„ЯР”.

В большом Наполеоновском зале сравнительно тихо.
Заняты далеко не все столики, Старые питомцы университета, седобородые доктора, облысевшие адвокаты. Довольно много дам.
Молодежь здесь не засиживается. По пути в „Стрельну“ заглянет на минутку, хриплым голосом начнет „Gaudeamus“, оборвет— и дальше... Чинно, пусто, скучновато.

„СТРЕЛЬНА“.

Обычная для „Стрельны” картина. Мокрый, залитый пивом пол... На столах демократический „Вальдшлесхен”...
Но на месте не сидится.
Тянет к бассейну.
По-прежнему около него образуется хор:
„Быстры, как волны...»
По-прежнему в бассейне юные провинциалы, первый год вкушающие в Москве прелести студенческой жизни, приемлют «водяное крещение».
По-прежнему на кухне сушится над плитой белье и искупавшиеся в костюме Адама засыпают на стульях у плиты.
По-прежнему у стойки становятся «в голову».
- Приложиться. Мелькают в шумной толпе, снующей между пальмами, знакомые лица— популярные адвокаты, журналисты, артисты.
„Татьяна" всех равняет, всех сближает.
И звучит в душной атмосфер, нестройный, но подхваченный во всех концах „Gaudeamus“.

„АПОЛЛО“.

Сравнительно отдаленно.
Застрявшие в „Стрельне” cюда не попадают.
Зал не полон. В публике довольно много студентов. ф

„ВЕНА“.

Собрался полный зал студентов». Человек до 300.
Шумно, весело.

”БАР”.

Сюда прекращен доступ уже с 10 часов.
В общем зале творится что-то несуразное.
Из-за несуразного гама трудно понять что-либо.
Столики все сдвинуты. Многочисленный компании соединились в одну.
Разобрать, где свои, где чужие,— невозможно. Да и никто не пытается делать этого.
Льются довольно стройные звуки „Gaudeamus“.
Образовался один громадный хор. За „Gaudeamus“ идут другие студенческие любимые песни.
Возле ресторана оставшиеся за бортом затягивают „Gaudeamus”.

„КАРНЕЕВКА”.

Пивная центральная района. Близь Страстной площади. Искони вольный клуб студенчества и демократической интеллигенции.
Огромная компания человек в 60— 70 составила столики.
Разнесся „Gaudeamus”, полились вместе с пивом широкие звуки любимой «Налей, налей, товарищ»...
Веселье продолжалось до 6 ч. вечера, когда пивную решили закрыть.
- Чтоб чего не вышло.