13 апреля (31 марта) 1914 года

Трамваизация литературы.

Трамвай плодит читателей. Загляните в любой вагон трамвая:
Добрая половина, если не две трети пассажиров — с газетами или книжками в руках.
Попробуйте читать на извозчике.
Трамвай дает возможность читать легко и без боли. Не затрачивая, в то же время, ни одной лишней минуты на чтение.
Приехали?.. Книжку в карман — и пошел куда надо. На обратном пути дочитаю.
Провести в вагоне двадцать-двадцать пять минуть без чтения — скучно.
Трамвай плодит читателей количественно, но убивает их качественно.
Как и весь уклад нашей жизни.
Нам некогда. Мы всегда торопимся.
В «доброе старое время» было иначе.
На дворе дождь и слякоть.
Хорошо бы побывать в театре, да трудно попасть: о трамваях и не слыхать было в те времена; извозчика взять — дорого, да и промокнешь весь. Пешком пойти?.. Брр... добрый хозяин собаку на улицу не выгонит.
И к знакомым не пойдешь из тех-же соображений. И знакомые к тебе не попадут.
Одно утешение, один исход: книга.
И проходит длинный ненастный осенний вечерь за книгой.
Привыкаешь к ней. Любишь ее. Родными и близкими становятся Тургенев, Достоевский, Толстой.
1 000 страниц?.. Испугал, подумаешь!.. Сорок часов блаженства... Сорок часов в тихой комнате, в уютном кресле при мягком свете свечи или лампы.
Теперь не то.
Нет ничего легче, как попасть в двадцать минут в любую часть города. И как дешево! И с какими удобствами!
В клуб, в театр, к знакомым, в пивную, в кинематограф, к черту, к дьяволу — пожалуйте за пять копеек, с пересадкой или без оной.
Как тут усидишь дома! Прочесть книгу в тысячу страниц — для нас теперь тяжелый подвиг.
Вербицкая - еще куда ни шло: четыре трамвайных поездки в день, по двадцати минуть каждая - вот вам 80—100 страниц Вербицкой. 10 дней — тысяча страниц. Захлопнуть и сунуть в карман «Ключи счастья» можно на любой странице.
Но прочесть трамвайно «Братьев Карамазовых» не так-то легко.
А не трамвайно — некогда.
- Поверите-ли, только и отдыхаешь в трамвае сидя. Прямо, дохнуть некогда!..
И создается особый тип трамвайной литературы:
дешевле пареной репы, короче воробьиного носа, легче вегетарианской пищи.
Появляется огромное количество синих, красных, полосатых, звездных и прочих библиотек.
Не задерживается в голове и умещается в жилетном кармане.
Спрос вызывает предложение и авторы «трамваируются».
Какие там романы!.. Новеллы, новеллеты, рассказики, повестушки – да так, чтобы, приблизительно, от Петровских линий до Театральной площади. Просвещенный издатель должен быть в курсе трамвайных дел.
— Господин Купринский, у меня ваша рукопись находится, — так пожалуйста, возьмите ее, — переделки нужны.
— Помилуйте, Сидор Карпыч, ведь сами одобрили!
— Нельзя-с, господин Купринский: остановку у Благовещенского переулка опять ввели. Придется некоторые рассказы к этой остановке подогнать. Там у вас два рассказа есть от Страстного до Садовой, — придется сократить на одну остановку, — нельзя, знаете, читателя отпугивать.
И господин Купринский поневоле из рассказа на три остановки одну выбрасывает.
И утешается тем, что ему обещана протекция к издателю по 13-й линии, — от Серпуховских ворот до Петровского парка. Вот когда он создаст гениальную вещь, давно им задуманную, но никак не умещающуюся в трех остановках.
И читатель трамваируется медленно, но неуклонно.
Людей, собственноручно читавших (как говорят в прессе), Толстого, Достоевского и Тургенева — все меньше и меньше. —
В провинции, говорят, читают еще Бальзака и Гюго, но в столице, где рост культуры быстрее, не теряют времени на столь непроизводительное занятие.
- Марфа, пальто, калоши и книжку до Мясницкой. Да не с той полки, дубина! Там до Разгуляя...
— Читали Куприна последнюю вещь?
— Как-же как-же! Прелестная вещица!... Туда в обратно всю прочел.
— To-есть, как это «туда ж обратно?»
— От памятника Гоголя до Трубы и обратно... Очень хорошо написано!.. В особенности, знаете, это место у Никитских ворот...
—Конец?
— Нет, когда туда едешь... Талантливейший человек!...
— «Яму», говорят, кончил?
— Ну, уж это придется до мая отложить, — тут уж без Сокольников и Петровского парка не обойдешься...
Будущий историк литературы назовет, вероятно, нашу эпоху
Эпохой трамваизации литературы.

Соммей.

1901

1902

1903

1904

1905

1906

1907

1908

1909

1910

1911

1912