1901

1902

1903

1904

1905

1906

1907

1908

1909

1910

1911

1912

1913

1914

1915

1916

1917

03 апреля (21 марта) 1915 года

ПЛЕННИКИ ИЗ ПЕРЕМЫШЛЯ.

Вчера по улицам Москвы проследовала партия пленных из Перемышля.

(Фот. «Ранн. Утра»).

НА ВОИНСКОЙ ПЛАТФОРМЕ АЛЕКСАНДРОВСКОГО ВОКЗАЛА.

Яркое, солнечное, слегка морозное утро.
На воинской платформе Александровской жел. дор. оживление.
Съезжаются начальствующие лица.
Прибыл московский комендант ген.-майор Т.Г.Горковенко, помощник градоначальника полковник В. Ф. Модль, начальник жандармского отделения Александровской жел. дор. полковник А. В. Григорьев, коменданта станции Москва, Александровской жел. дор., чины военного ведомства и др.
Вокруг — конные городовые, пристава, помощники приставов.
Принесли чай, хлеб. Перед предстоящим прохождением пленных австрийцев через Москву их решили напоить и накормить. Завтрак окончен.

ПЛЕННЫЕ.

Началась высадка пленных из вагонов.
Замелькали серые фигуры. Вскоре ими заполнилась вся платформа.
В большинстве случаев лица изнуренные, загорелые, почти черные.
Всего высадили из вагонов 1,448 нижних чинов и нескольких офицеров; среди последних одного подполковника.
Офицеры в большинстве случаев в младших чинах.
Среди прибывших много мадьяр, но есть русины и поляки.
По роду оружия тоже разные — кавалеристы, артиллеристы, пехотинцы и санитары. У многих полковые значки в память 50-летия царствования Франца-Иосифа. Некоторые в серых коротких шинелях и такого же цвета накидках, некоторые — в темных, почти черных шинелях.
Более слабые закутали плечи одеялами.
У большинства желтые ботинки со шнуровками, у некоторых ноги от холода забинтованы разорванным на полосы серым сукном, Много обутых в русские сапоги.
Пленные были выстроены в несколько рядов. Впереди шли солдаты, по бокам эшелона пленных—конные городовые. Шествие замывалось опять нашими пехотинцами.
Австрийцы шли рядами по 6—7 чел. Многие тащили на себе довольно увесистые чемоданы с личным имуществом.

«ВЕДУТ!»

Несмотря на ранний час, весть о прибытии пленных из Перемышля быстро разнеслась по Москве. На Тверской толпы народа.
— Ведут!.. Ведут!..
Сверху Тверской показывается «авангард» армии пленных...
Полицейские офицеры...
За ними сплошная серо-голубая река пленных австрийцев...
Идут взводами.
Впереди каждого унтер-офицеры и обязательно с тросточками в руках.

В ТОЛПЕ.

     Публика настроена к пленным крайне добродушно.
Ни одного недружелюбного выкрика, ни одного злого жеста...
Конным городовым, сопровождавшим по Москве вчера пленных австрийцев, время от времени приходилось несколько успокаивать сердобольную публику, которая прорывалась в ряды пленных, чтобы дарить им деньги, папиросы...
Вот стоит на углу Тверской и Камергерского переулка извозчик.
Он только и делает, что торопливо вертит «козьи ножки» с махоркой и передает австрийцам.
Да, достаточно было посмотреть на австрийцев, чтобы убедиться, что они чувствуют себя вполне удовлетворительно в русском плену.
Усталые, желтые лица улыбались широкими улыбками.
     — Дай тютюн!.. — просить усатый поляк.
Какая-то девочка протягивает пачку папирос.
    — Дзенкую, пани!..
Длинна колонна пленных.
Мелькают усатые лица и поляков, и немцев, и угрюмых смуглых венгров, и чехов.
Вот шагает, по-видимому, чех.
На его шее одеяло, а в руках он бережно несет... скрипку.
Старушка, только что вышедшая из булочной, тянется с маленькой пасхой к пленному:
    — Возьми, голубчик, разговеться...

НА СТРАСТНОЙ ПЛОЩАДИ.

На Страстной площади густая толпа.
Здесь эшелон пленных встретил в автомобиле главноначальотвующий гор. Москвы свиты Его Величества ген.-м. А. А. Адрианов.
Пленные, увидев генерала, отдают честь.
По дороге всем русским офицерам австрийцы также отдавали честь.
Уже в середине Тверской некоторые из пленных стали сильно уставать.
Слабых подбирали, сажали на извозчиков, и пролетки с ними шагом следовали за эшелоном.
Австрийцы—русины и поляки, — проходя мимо Страстного монастыря и других церквей, обязательно снимали шапки и молились.

В КИТАЙ-ГОРОДЕ.

     Когда голова эшелона от Спасских ворот заворачивает на Ильинку, хвост только что начинает втягиваться на Красную площадь.
Пленные шагают быстро, торопясь закончить длинный путь.
Мелькают серые и черные кепи...
С кокардами, с белой металлической цифрой «8».
Мелькают серые накидки и куртке с зелеными петличками, черные шинели...
Палочки в руках, желтая гетры как будто еще более хотят убедить в том, что делом этих людей было ходить из города в город, а вовсе не отсиживаться в мерзлых окопах и под бетонными куполами фортов.
Защитники Перемышля проходят мимо кремлевских стен.
Они с любопытством глядят на башни высоких ворот, на купола, поднимающиеся за стенами, на причудливую пестроту собора Василия Блаженного.
Проходя по Ильинке мимо церкви, пленные слышать, как где-то бьют часы.
Может-быть, они принимают эти удары за колокол, — некоторые из пленных снимают кепи и крестятся.
Это особенно нравится толпе на тротуарах.
Какой-то мужичек подходить к рядам, идет в ногу с пленными и все старается втолковать им:
     — У нас вам хорошо будет... Вы не сумлевайтесь...
И не понимающий его венгерец утвердительно кивает головой. Он догадывается, что ему говорят что-то хорошее.
У вокзала лавочник допытывается у пленных:
     — Знаешь, что за город?
Тот оказывается понимающим:
     — Москва.
     —А нравится?
     — Нравится.
На Красной площади удивляются уже пленные:
     — Большой город.
Временами кто-нибудь сходит с тротуара и начинает оделять пленных папиросами, мелким серебром.
Пленные, наконец, добрались до ст. Угрешская, Моск.-Окружной жел. дор., откуда они будут отправлены в разные города России.